— Хорошо опять увидеть тебя, мама, — ответила Фиона. — А ты и сама неплохо выглядишь.
— Где твой багаж, милая? Содержимого этой маленькой сумочки тебе надолго не хватит.
— У меня не только багаж, мама. У меня есть мебель. Завтра ее привезут на грузовике.
Элис встревожилась.
— Но здесь не хватит места для мебели, Фиона.
— Я знаю, — фыркнула Фиона. — Я не идиотка. Мебель привезут в мой дом на Стэнли-роуд.
— У тебя есть дом?!
— Это старый дом Горация Флинна, он отказал мне его в своем завещании.
— Черт меня возьми! — воскликнула Элис, которая обычно никогда не ругалась в присутствии детей. — Кто бы мог подумать, а? Чудеса еще случаются, однако.
— Наша Орла по-прежнему живет на Перл-стрит?
— Да, милая, — рассеянно ответила Элис, еще переваривая тот невероятный факт, что дом Горация Флинна на Стэнли-роуд теперь принадлежит Фионе. — Маив в Ватерлоо. Они с Мартином придут сегодня на чай.
— Я заскочу к Орле на минуточку. Детей я оставлю с тобой, если ты не возражаешь.
— Как я могу возражать против таких милых крошек, — воскликнула Элис, прижимая к себе детей. — И пригласи Орлу с ее семейством на чай. Я схожу с Колином и Бонни к отцу и спрошу у Бернадетты, не одолжит ли она нам какой-нибудь еды. Господи, не могу вспомнить, когда я была в последний раз так счастлива. — Возвращение Фионы стало приятным сюрпризом после недавнего визита Джона, воспоминания о котором еще не изгладились у нее из памяти.
В довершение ко всему у Фионы были новости о Кормаке:
— Я думаю, что он тоже скоро вернется.
— Он не сказал, что с ним такого случилось? — с тревогой спросила Элис. — Мне кажется, что-то произошло в университете, что-то такое, что мешало ему вернуться. А ведь он так хорошо учился.
— Он ничего не сказал, мам. Вероятно, он учился настолько усердно, что его мозги устали. Я слышала, такое случается.
Элис вздохнула с облегчением.
— Жду не дождусь, когда же он вернется домой. Все будет как в старые времена: вы, все четверо, снова дома. А с двумя этими малышами все вообще будет замечательно.
* * *
— Ага, вот ты и решила снова объявиться, Фиона Лэйси. — Голос у Орлы был холоден, когда она открыла дверь и обнаружила на ступеньках свою сестру. — Знаешь, мама ведь очень расстроилась, когда ты сбежала.
— Она очень расстроилась, когда Микки Лэвин насадил тебя на свой штык, — ухмыльнулась Фиона. — Так что, полагаю, мы квиты, когда речь идет о том, кто расстроил маму. Перед тобой Фиона Литтлмор, если ты не возражаешь. Я теперь мать двух маленьких детей.
Холодное выражение исчезло с лица Орлы, и она подмигнула в ответ.
— Вот и славно, что ты вернулась домой, сестренка. Выглядишь замечательно. Наша Маив стала настоящей занудой с тех пор, как вышла замуж. Она только и говорит, что о своем доме.
— Хорошо оказаться дома, Орла. А теперь, может, впустишь меня, или мне придется так и стоять на ступеньках?
Этим вечером в доме Лэйси состоялась импровизированная вечеринка. Дэнни Митчелл отправился в бар, торгующий спиртным навынос, и вернулся, нагруженный вином, пивом и хрустящим картофелем. Бернадетта быстро приготовила дюжину булочек с мясом. Орла, никогда не отличавшаяся кулинарными талантами, уговорила Аулу испечь целый поднос воздушного печенья. Позвонили Маив и попросили ее принести все, что окажется под рукой.
— Я вчера купила коробку глазированного печенья для Рождества. Я принесу ее и все, что смогу найти, — пообещала Маив. — Скажите нашей Фионе, что я с нетерпением жду встречи.
— Господи! Она стала такой рациональной ! — простонала Орла. — Ну скажите, кто в здравом уме будет покупать печенье для Рождества в сентябре?
— Наша Маив, очевидно. Это ничуть не хуже, чем, имея четверых детей, не уметь приготовить воздушное печенье.
— Ты совершенно не изменилась, Фиона. Всегда называешь вещи своими именами.
— Никогда не понимала, почему следует называть вещи другими именами. Мои записи Элвиса еще целы, мам?
— Они в гостиной. Там же и пластинки Кормака. Он увлекался «Джерри и Пэйсмейкерами», «Отшельниками Германа», ну и «Битлз», конечно.
«Как это похоже на старые времена», — подумала Элис, готовя гору бутербродов и прислушиваясь к легкой перебранке своих дочерей. Но теперь в этой перепалке не было злобы и зависти. Фиона больше не ревновала Орлу. Она чувствовала себя равной.
Восемь часов. Большинство взрослых уже подвыпили. Колин и Бонни отправились наверх, устав после долгого путешествия из Лондона, и вскоре уснули в бывшей комнате своей матери. Остальные дети играли в гостиной в какую-то шумную игру.
Погода изменилась. Долгое бабье лето закончилось сегодня после обеда, когда солнце внезапно скрылось за густыми свинцово-черными тучами. Вдалеке рокотал гром и сверкали молнии. Время от времени в окна ударяли дождевые капли. Вот-вот должен был хлынуть ливень.
На Эмбер-стрит ярко горел свет, и погода никак не могла испортить праздничного настроения. Трое мужчин раздумывали, не отправиться ли им в пивной бар, чтобы пропустить по кружечке.
— Но у нас же есть пиво, — заметила Элис.
— В баре у него совсем другой вкус, — уверял Дэнни.
— А что, если пойдет дождь? — сказала мужу Орла. — Я не собираюсь отпаривать твой костюм, если он промокнет, Микки Лэвин.
Маив с укором смотрела на Мартина. «Подумать только, ты бросаешь меня ради кружки пива!» — читалось в этом взгляде. Мартин предпочел проигнорировать его.
— Ну, идем мы или не идем? — требовательно спросил Дэнни.
Микки хлопнул его по плечу.
— Я говорю, что идем.
— Согласен. — Мартин по-прежнему избегал укоряющего взгляда Маив.
В дверях появилась Лулу, ее голубые глаза округлились от испуга.
— Там остановилась полицейская машина, — сказала она. — И оттуда вылез мужчина.
Раздался стук в дверь.
* * *
На следующий день Элис еще никак не могла прийти в себя.
— Это все моя вина, — восклицала она хриплым голосом. — Если бы только я приняла его обратно!
— Не глупи, мам. Если бы я вернулась домой и застала его здесь, то вылетела бы отсюда, как пуля.
— Нельзя так говорить, Фиона.
— Ну а ты, пожалуйста, прекрати говорить всякие глупости о том, что это твоя вина. В этом никто не виноват, кроме него самого. Полиция утверждает, что пожар начался от окурка сигареты. Он мог и здесь сделать точно так же, и тогда погиб бы не только он, но и ты.
Элис вздохнула.
— Ты говоришь такие жестокие вещи, милая.