А как она замечательно выглядела: свежая и молодая, такая элегантная в своем зеленом костюме. Однако по сравнению с тем временем, когда они жили вместе, она изменилась. Его жена никогда не сказала бы того, что произнесла сегодня: «Неужели ты думаешь, что я могу согласиться на любого мужчину?» — словно он был куском дерьма.
На Марш-лейн Джон остановился напротив бара, торговавшего спиртным навынос, и понял, что очень нуждается в выпивке. У него во рту не было ни капли спиртного с тех самых пор, как Билли притащил его домой с Доки. Джон поклялся, что больше никогда не окажется в таком состоянии, но теперь ему захотелось напиться до чертиков. Он зашел в бар и купил бутылку самого дешевого виски. Выйдя на улицу, зашел в первое же парадное, свернул пробку, приложил бутылку к губам и сделал большой глоток. Алкоголь сначала обжег, а потом согрел горло и желудок, и он сразу же почувствовал себя лучше, способным контролировать себя и свои эмоции.
Джон зашагал по направлению к Гарибальди-роуд, походка его стала нетвердой, а внутри нарастал гнев. За кого принимает его Элис? Она что, забыла, что они по-прежнему муж и жена и что у него есть свои права? Может статься, что по закону она не имела права прогонять его. Может статься, дом на Эмбер-стрит по закону по-прежнему принадлежит ему. В книге ответственных квартиросъемщиков раньше стояло его имя. Может, завтра ему стоит сходить к поверенному.
Кора открыла дверь, пока он возился с замком.
— Я дам тебе ключ, милый, если хочешь. — Она кивнула на ключ в его руке. — Этот, наверное, от другой двери.
— Извини. — Нахмурясь, он уставился на ключ. Он был от замка на воротах мастерской.
— А ты недолго отсутствовал, — сказала Кора, втайне довольная. Очевидно, великое примирение не состоялось.
— Где Билли? — Джон, шатаясь, ввалился в коридор.
— Он ушел как раз перед твоим приходом. Почему бы тебе не войти и не посмотреть телевизор, пока он вернется?
— Я бы лучше лег спать пораньше, если ты не возражаешь. Я очень устал.
— Как тебе удобнее, милый.
Кора почувствовала, что от него пахнет спиртным. Пока он, нетвердо ступая, поднимался по лестнице наверх, она заметила, что из кармана у него торчит бутылка виски. Должно быть, Элис отвергла его. Джон не знал, что самая подходящая для него женщина находится у него под боком, и это была именно она. Обоих одолевали одни и те же черные мысли, оба не ждали от жизни ничего хорошего, оба терпеть не могли дураков, и оба готовы идти на большой риск.
Следующие два часа она неподвижно просидела перед нерастопленным камином, сложив руки на коленях. Явился Билли, поинтересовался, дома ли Джон, и она ответила ему, что он лежит в постели, но ни словом не обмолвилась о виски.
— Пожалуй, пойду и я лягу пораньше, — зевая, объявил Билли.
Не прошло и нескольких минут, как до нее донесся его храп. Но Кора по-прежнему сидела, напряженная, как струна, судорожно выпрямив спину и стиснув руки. Осмелится ли она продемонстрировать Джону, причем нынешней же ночью, что они созданы друг для друга? Билли ничего не услышит. Хоть из пушки пали, он не проснется, если его не встряхнуть хорошенько.
Итак, осмелится ли она?
Кора знала, что Джон создан для нее. С самого первого мгновения, как только увидела его. Она была уверена, что между ними возникла какая-то связь. Но он был не из тех, кто позволит себе увести девушку у своего брата. Джон делал вид, что не замечает ее, но она-то понимала, что он хочет ее так же, как и она его. Элис, бесцветная и невыразительная, туповатая и недалекая Элис Митчелл, служила лишь жалкой заменой той женщины, которую он любил по-настоящему.
Кора поднялась наверх и надела свою лучшую ночную сорочку. Она была голубого цвета, из ткани с начесом, приобрела она ее на распродаже в магазине Т. Дж. Хьюза. Кора распустила узел на затылке и расчесала свои начавшие седеть волосы так, чтобы они свободно падали ей на плечи. Где-то у нее были духи «Маки Калифорнии», которые Элис подарила ей на Рождество в те времена, когда она еще была желанным гостем на Эмбер-стрит. Она нашла крошечный флакончик в ящике, под своими чулками, и слегка надушилась за ушами.
После этого она на цыпочках прокралась к комнате, где спал Джон Лэйси.
Он лежал на кровати в жилете и трусах, раскинув руки. Пиджак и рубашка, которую она подарила ему, валялись, небрежно сброшенные, на полу. На ночном столике рядом с кроватью стояла на три четверти опустошенная бутылка виски, а пепельница была переполнена окурками. Табачный дым и запах виски только усилили желание Коры. Она наклонилась над кроватью и дотронулась до Джона.
— Любимая! — Джон протянул к ней руки и начал ласкать ее тело сквозь грубую ткань сорочки. Кора стянула ее через голову, целиком отдаваясь ему, прикасаясь к нему так же, как он трогал ее. Тело ее изгибалось и содрогалось в спазмах наслаждения под его жадными руками. Потом он вонзился в нее, и она едва сдержала крик, когда внизу живота у нее начало нарастать жгучее ощущение, похожее на фейерверк, и оно становилось все ярче и ярче, готовясь разразиться водопадом звезд и искорок.
Затем наступил взрыв, и ее тело, с головы до пят, погрузилось в пучину экстаза. Этого дня, этого часа, этой минуты Кора ждала всю свою жизнь.
Она откинулась на кровать в полном изнеможении. Джон издал сдавленный стон, отвалился от нее и мгновенно заснул. Кора не имела ничего против. Она прижалась к нему и обняла его за талию.
— Это было чудесно, милый. У меня с Билли никогда такого не было, — прошептала она. — Попозже мы сделаем это еще разок. Мы будем снова и снова делать это до конца жизни. Мы с тобой родственные души, ты и я. Держу пари, я могу рассказать тебе кое-что страшное, и ты ничуть не удивишься. — Она взглянула ему в лицо, раздумывая, слышит ли он ее. — Я ни единой живой душе не говорила об этом, но когда-то я убила двоих. Это были мои тетки, Кейт и Мод. Понимаешь, любимый, когда моя мать забеременела мною, она была не замужем, а сразу после родов умерла. Я так никогда и не узнала, кто мой отец. Кейт и Мод взяли меня к себе, но они не любили меня. Да, они ни капельки не любили меня. Я была «постыдным клеймом», как они выражались. Они обращались со мной хуже, чем с животным, кормили объедками, били и унижали меня. Я почти совсем не ходила в школу. Я не понимала, что значит быть счастливой. Ну, и знаешь, что я сделала? — Она умолкла на мгновение, словно ожидая, что он спросит: «Что, милая?», но ответа не было. — Я убила их. Я подожгла дом, в котором мы жили. Я ждала на заднем дворе, пока они не начали кричать, потом крики прекратились, и я убежала. Иногда, в глухую полночь, мне слышатся их крики. Я даже ощущаю жар огня на коже. Вот почему я никогда не сплю. — Кора вздохнула. — Тебе хорошо, милый? — Она поправила подушку у него под головой и накрыла их обоих простыней. — Отдыхай пока, а потом, когда проснешься, я снова сделаю тебя счастливым.
Кора никогда не знала, что значит расслабиться, тело ее постоянно было в напряжении, в душе никогда не воцарялись мир и спокойствие, а разум никогда не отдыхал от гнетущих мыслей и воспоминаний. Но сейчас, хотя это совершенно не входило в ее намерения, она быстро заснула.