– Кто это, Хэхэльф? – наконец я догадался, что мой друг может дать мне исчерпывающую консультацию по этому вопросу.
– Это? Это кырба-ате, – с набитым ртом ответил он. – Впрочем, бунаба называют этих замечательных толстяков шубабодо. Хочешь сказать, что никогда раньше их не видел? Вообще-то на Мурбангоне их хватает. Хотя, конечно: землю Нао они не очень-то жалуют, а ты в основном там околачивался…
– А кто такие эти кырба-ате? – настойчиво спрашивал я. – Что они здесь делают?
– Как – что? Сам не видишь: едят! – пожал плечами Хэхэльф. – Они всегда едят. Вот уж кому не требуется масло сагыд! Они каждый вечер приходят к ндана-акусе, когда в доме начинается пир. Тут уж хочешь, не хочешь, а корми гостей!
– Это обязательно? – восхитился я.
– Вообще-то, конечно, не обязательно. Но весьма желательно. Кырба-ате – звери Мараха. А с Мараха лучше не ссориться: ни с людьми Мараха, ни с животными, ни даже с деревьями… И потом, если ндана-акуса не будет кормить их на пирах, они повадятся на его огороды. Здесь земля добрая, урожай следует за урожаем: сегодня сорвал умалу, а завтра на ее месте уже новая пробивается… Но если кырба-ате начнут ходить на твой огород, можешь искать себе новое занятие, чтобы прокормиться: тебе ничего не останется!
– Страсти какие! – уважительно сказал я. – Настоящий рэкет!
– Ну, для ндана-акусы Анабана приглашать к себе десяток кырба-ате каждый вечер – не проблема, сам понимаешь, – заверил меня Хэхэльф. Зато он может хвалиться перед соседями своим богатством: говорит им, что кормит всех окрестных кырба-ате. Такое удовольствие мало кому по карману. А они за это не трогают огороды: ни его собственные, ни его людей… Ну, вообще-то, бывает, побезобразничают иногда, но только изредка, чтобы их уважать не перестали!
– Ну дела! – изумленно сказал я. И робко спросил: – А местные жители на них не охотятся? Они на вид такие славные… и совершенно беззащитные: ни клыков, ни когтей!
– Смеешься? – Хэхэльф даже на месте подпрыгнул от удивления. – Охотиться? На кырба-ате? Они же Мараха, дурень!
– Извини, забыл, – вздохнул я. – А в чем это выражается? Я имею в виду: они умеют делать какие-нибудь чудеса, как люди Мараха?
– Еще бы! – с энтузиазмом кивнул Хэхэльф.
– А какие? – не отставал я.
– Понятия не имею, – он пожал плечами. – Они никому об этом не рассказывают… Да ты жуй давай! Тетя Хондхо уже на тебя подозрительно косится. Наверное ей кажется, что ты недооцениваешь жареные плавники рыбы бесеу в сладком соусе из плодов улидибу… Зря я, что ли, столько масла сагыд на тебя перевел? Неужели уже наелся?
– Нет, конечно, – вздохнул я. – Просто эти удивительные зверушки… Глаз отвести не могу!
– Ты бы действительно лучше жрал, чем на нас пялиться. А то тощий такой – смотреть противно! – внезапно сказал один из мохнатых гостей, обернувшись к нам. Он говорил громко, четко и, судя по всему, на языке кунхє – по крайней мере, я его сразу понял.
– Ничего себе, – упавшим голосом сказал я. – Скажи, Хэхэльф, здешний повар добавляет кумафэгу во все блюда, или только в некоторые? Предупреждать надо…
– Никто никуда кумафэгу не кладет, ты что спятил? – он озадаченно покачал головой. – С чего ты взял?
– Они со мной разговаривают, эти зверушки, – пожаловался я. – Сейчас в беседу вступят мои ботинки… Знаешь, мне уже не смешно!
– А, ты решил, что тебе мерещится! – рассмеялся Хэхэльф. – Не переживай, кырба-ате действительно говорят, да еще и на всех языках, какие только есть в мире Хомана – как и все прочие Мараха… Правда, деревья Мараха крайней редко говорят вслух, но такое с ними все-таки иногда случается.
– Давай, давай, жуй, – снова ворчливо сказал мне пушистый кырба-ате, – и нам не мешай. Потом, когда мы поедим, можешь подойти поближе, если уж тебе так припекло.
– Слышал? – весело спросил меня Хэхэльф. – Экий ты, оказывается, обаятельный, Ронхул Маггот: даже кырба-ате согласны подпустить тебя поближе. Вообще-то, они нашего брата, человека, не слишком балуют вниманием…
Тут у меня случился очередной приступ обжорства и я наконец оставил его в покое. Все к лучшему: по крайней мере, тетушка Хондхо смогла убедиться в моей лояльности к жареным плавникам рыбы бесеу.
Ндана-акуса Анабан появился, как и предсказывал Хэхэльф, примерно через час. Оглядел всех присутствующих с таким выражением лица, словно оказался в обществе отравителей, клятвопреступников и предателей сотрапезников, и уселся на подушки между Хэхэльфом и своим старшим сыном, нданой – то есть местным принцем Уэльским – со странным трехступенчатым именем Рэй И До, молчаливым мужчиной средних лет, почти столь же величественным, как его отец, и таким же недовольным. Хэхэльф сообщил мне, что ндана Рэй И До – человек степенный и с правильным мнением – среди бунаба это считалось самым крутым комплиментом. Некоторое время ндана-акуса Анабан брезгливо разглядывал поставленную перед ним еду, потом все-таки снизошел до того, чтобы ее продегустировать, и что-то буркнул себе под нос.
– Он говорит, что еда не так отвратительна, как могла бы быть – если учесть, что все повара в этом доме – бездарные бездельники, – перевел мне Хэхэльф. И добавил: – На самом деле он так не думает, и все это знают, просто ндана-акуса должен все время быть недовольным – иначе его постепенно перестанут уважать.
– Будешь смеяться, но у него имеется куча единомышленников в любом из известных мне миров, – кивнул я.
Ндана-акуса внезапно заинтересовался нашей беседой и потребовал перевода. Хэхэльф тут же склонился к нему и что-то забубнил. Ндана-акуса выслушал его речи и удовлетворенно прикрыл веки. Мне показалось, что он остался доволен услышанным. Потом я снова набросился на еду: проклятое зелье действительно превратило меня чуть ли не в прету – несчастного обитателя мира голодных духов.
– Ндана-акуса весьма удивлен тем, что ты бывал в разных мирах и спрашивает, нравится ли тебе наш мир, – внезапно зашептал Хэхэльф. Я призадумался.
– Скажи, что поначалу, когда я попал в Землю Нао, он мне совсем не понравился, – честно ответил я. – Потом дело пошло лучше, и я начал находить в нем некоторую приятность – до тех пор, пока не повстречался со страмослябами… А потом я попал в Сбо, и решил, что этот мир – замечательное местечко. Ну а с тех пор, как моя нога ступила на Хой, я не перестаю благодарить судьбу за то, что она меня сюда привела, – признаться, в финале я слегка приврал: вежливость обязывала.
Хэхэльф принялся старательно переводить мое словоизвержение своему покровителю. На сей раз ндана-акуса переваривал информацию не слишком долго: по крайней мере, я не успел забыть, о чем мы говорили.
– Он сказал, что ты очень мудрый, хоть и демон, – сообщил мне Хэхэльф. – Ндана-акуса просил меня сказать тебе, что он с тобой согласен: Земля Нао вызывает у него величайшее отвращение – от себя добавлю, что это отнюдь не пустые слова: все бунаба терпеть не могут обитателей Земли Нао и лелеют мечты о том, как однажды с помощью Варабайбы займут их место на Мурбангоне. У них, знаешь ли, большие завоевательские амбиции… Потом ндана-акуса изволил добавить, что сама по себе земля Мурбангона – неплохое место, так что тут ты тоже прав. Что касается страмосляба, о таких гадостях здесь не принято говорить за столом… Кроме того ндана-акуса снисходительно согласился с тем, что Сбо – не самое плохое из поселений на Хомайге, поскольку добрую треть населения составляют его соотечественники, хойские бунаба. Ну и разумеется, похвалив Хой, ты обмазал медом его суровое сердце, сам понимаешь!