— Извини, что не позвонила раньше. У меня сгорел телефон, и я провела ночь на кладбище.

— По телевизору всю ночь только об этом и говорят. Думал, что увижу тебя, но тебя не было в кадре… — У него дрожал голос.

— Извини, Питер.

— В новостях показывали список убитых. Ты знала этих парней?

— Большинство.

— Как Бек? С ним все в порядке? — спросил он.

Она рассказала ему о произошедшем, не вдаваясь в подробности. Питеру это ни к чему.

— И что теперь будет? Гильдию закроют? — спросил он.

— Нет. Планируют пригласить ловцов из других городов. Питер, я не сдамся. Я хочу стать ловцом. Особенно теперь!

— Знаю, — нежно сказал он. — Это ужасно — постоянно видеть, как ты играешь с огнем, шаг влево, шаг вправо — и ты труп, а я ничем не могу помочь. Не знаю, смогу ли я это вынести.

Питер, возможно, не понимает этого, но сейчас он провел линию между их прежней жизнью, когда они ходили в школу, обсуждали излишнюю родительскую опеку, и ее нынешней жизнью, той, в которой она в любую минуту может умереть.

— Поговорим об этом позже. — Она не собиралась обсуждать эту тему. Не сейчас.

Тишина.

— Питер?

— Дело в том, что мы никогда не разговариваем об этом. Друзья так не поступают. Мне это надоело.

И он повесил трубку.

Райли чувствовала себя подавленной. Повесив трубку, она увидела, что из коридора за ней наблюдает Бек.

— Питер бросил трубку. Он не хочет, чтобы я была ловцом.

— Ему приходится нелегко, — сказал Бек. — Обычные люди не могут понять, что мы делаем и почему. — Он с сожалением покачал головой. — Они сильно переживают из-за нас.

— Но так не должно быть. Мама же нормально относилась к папиной работе, — протестовала она.

— Ты в этом уверена? — Бек вопросительно поднял брови.

Сначала Райли хотела возразить, но потом вспомнила, как часто ей приходилось слышать ссоры родителей. Мама все время переживала, когда папа куда-нибудь уезжал, она постоянно боялась, что однажды Пол не вернется домой.

— Когда я только начинал, то думал, что смогу со всем справится, у меня будет нормальная семья, дети. Сейчас же я понимаю, что мне суждено жить одному, по крайней мере, пока я не состарюсь и не выйду на пенсию или пока какой-нибудь демон не сожрет меня заживо.

— Боже, это так… жестоко.

— Это цена, которую мы должны заплатить за то, что занимаемся тем, что нам нравится.

У нее перехватило дыхание.

— Ой, я еще не приготовила яйца, — сказала она и открыла холодильник.

Бек благоразумно не мешал Райли, пока она готовила еду. Он съел все до последней крошки, ни словом не обмолвившись, что яйца она переварила, а тосты пересушила. Неожиданно для себя Райли почувствовала зверский аппетит, не понимая, как она вообще может есть после того, что видела прошлой ночью.

«Это делает меня садисткой, упивающейся чужим горем?»

Бек заговорил, только когда они закончили трапезу.

— Джексон ранен, но уже идет на поправку. Стюарт отказался от госпитализации, хотя мне кажется, что он не прав. У Харпера сломаны ребра.

— Он в больнице?

— Нет, дома. Ему понадобится помощь.

— Что дальше? — спросила Райли, делая глоток кофе. Он был слишком крепким, но она никогда не умела варить его как следует.

— Похороны. Затем нам придется собрать все документы и заполнить заявления для национального офиса. Они должны прислать нам нового мастера, — он умолк. — Нам потребуется несколько лет, чтобы прийти в норму, новые ловцы не помешают.

— А они захотят приехать? — спросила она.

— Не уверен, особенно после того, что произошло вчера, — ответил он. — Нам повезет, если те, кто сейчас живет в Атланте, не захотят переехать.

Наверное, он был прав.

— Я присмотрю за Харпером, помогу ему, чем смогу.

— Мне казалось, что ты его ненавидишь.

— Это не означает, что я не могу присмотреть за ним.

«До тех пор, пока он не начнет кричать на меня».

— Что ж, логично, — сказал он. — И потом, ты же сделала это для меня.

«Почему он все принимает на свой счет?»

— Бек, я не ненавижу тебя, дело в том… — Она понятия не имела, как объяснить ему, как ей было тяжело, когда он относился к ней, как к маленькому ребенку, или как ей было хорошо в тот день, когда они вместе ловили демона. Как ей хотелось, чтобы они всегда были друзьями. — Я хочу, чтобы мы были друзьями, но я не собираюсь бросать Саймона только из-за того, что он тебе не нравится.

— Да нет, он нормальный парень. — Бек уставился в пустую тарелку. — Правда в том, что да, ты была права, я… немного ревную. Он счастливец, что ты его так любишь. И любой парень на его месте был бы.

«Я люблю тебя тоже, но ты этого не замечаешь».

Не зная, как рассказать ему об этом, Райли встала и задвинула табуретку под стол. Она начала собирать тарелки, но он остановил ее.

— Сходи навести своего парня, а потом позвони тете, чтобы она не переживала. Я куплю тебе билет до Фарго.

«Ну вот, опять». Она покачала головой.

— Я никуда не уеду, пока Саймону не станет лучше.

— Я знаю, как ты о нем беспокоишься, но он хочет, чтобы ты была в безопасности. — Бек тоже встал. — Демоны не должны знать, как тебя зовут, но они почему-то постоянно обращаются к тебе по имени. Тот пятак был готов убить всех ловцов до последнего, чтобы добраться до тебя. Все очень плохо, Райли.

Она слышала в его словах страх. Страх за нее.

— Не важно, что замышляют демоны. Я остаюсь.

— В этом городе что-то происходит, и ты, девочка, главная причина этого.

— Да какая разница, где я буду, здесь или в Фарго. Если пятак хочет добраться до меня, он меня разыщет. Игра окончена. — Когда он открыл рот, чтобы возразить, она остановила его: — Зря теряешь время. Я остаюсь, и это не обсуждается.

— Ты упрямая идиотка, — проворчал он.

Бек повернулся на здоровой ноге и ушел в коридор. Райли слышала, как хлопнула дверь, а потом глухой удар, как если бы кто-то ударил кулаком по стене.

«Ты можешь скупить все автобусные билеты, но это не поможет — я никуда не поеду».

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Врач приемного покоя взглянул на Райли и ахнул.

— С вами все в порядке, мисс? — спросил он, вставая со стула.

Райли могла только предполагать, как она сейчас выглядит. У нее не было времени, чтобы переодеться. Откровенно говоря, она и думать об этом забыла. Только теперь она увидела свое отражение в стекле: куртка в обожженных дырах, один рукав разорван. Волосы висят паклей. На джинсах и свитере следы запекшейся крови.