– Это где? – спросил Длугач.
– На углу Малой Бронной и Спиридоньевского. Только это не ресторан, а просто кондитерская, – честно уточнила Кира.
– Но тебя устраивает? – уточнил он.
– Да.
– Я буду через час. В половине седьмого.
Из трубки раздавались короткие гудки. Потом и они замолкли – трубка разрядилась. Кира стояла, как соляной столп. Она не понимала, как все это понимать.
«На свидание он меня зовет, что ли?» – недоуменно подумала она.
И тут же поняла, что это именно так, и сердце у нее ухнуло вниз с такой силой, что даже пятки онемели.
Он звал ее на свидание таким же неожиданным образом, каким позвал на работу, а еще раньше подарил дурацкий букет, который оказался не таким уж дурацким, а еще раньше сказал ей у реки, что все люди хранят сковородки в духовке… Неожиданность, непредсказуемость была частью его натуры, и, может быть, самой главной ее частью.
Кира бросила трубку на диван и заметалась по комнате. После тягостных, однообразных дней, после одиноких блужданий по Сети приглашение Длугача озарило ее жизнь, как вспышка. Она растерялась, ей стало страшно, ей стало весело, от восторга у нее занялось дыхание, потом замерло…
Час – ведь это совсем не много. Надо одеться, надо сначала выбрать, во что одеться, хватит с нее разорванной юбки!..
На следующий день после того незабываемого собеседования Кира отправилась в бутик и купила себе платье. Покупка была довольно бессмысленная, потому что платье было вечернее и делового костюма никаким образом не заменяло. К тому же оно было дорогое до неприличия; Кира потратила на него все деньги, которые начала было откладывать к лету, на отпуск. Но очень уж противно ей было вспоминать поперечные складки на той проклятой юбке, и пуговицы внатяжку на пиджаке – противно не менее.
В общем, вечернее платье было приобретено, его-то Кира и извлекла сейчас из шкафа.
Самым удачным ей казалось в нем то, что оно черное и поэтому скрадывает ее полноту. А если надеть к нему нитку бабушкиного жемчуга с фермуаром, то она будет выглядеть не просто стройной – ну, почти стройной, – но даже элегантной.
Кира надела платье – и ахнула. Как она могла забыть, ну как?!
Платье было с открытой длиной. То есть Кира так это обозначила, потому что не знала, как называется, когда платье не подшито внизу. В общем, его длину предлагалось выбрать самостоятельно. А она забыла это сделать. И вот теперь, когда оно наконец понадобилось, платье было совершенно не готово к тому, чтобы его надеть.
Был вечер воскресенья. Мастерская мелкого ремонта на Большой Бронной была уже закрыта. Кира точно знала расписание, потому что еще бабушка постоянно сдавала в эту мастерскую что-нибудь зашить, заштопать или перешить.
Сделать самой? Она вспомнила треск ниток на разрывающейся юбке… Можно вообразить, как будет выглядеть вечернее платье, подшитое ею!
Кира беспомощно огляделась. Ей показалось вдруг, что жизнь ее зависит от этого платья. Это не так, конечно. Надо успокоиться.
Она отыскала на диване между газет телефонную трубку. Трубка безжизненно молчала – ну да, разрядилась же. Кира бросила трубку обратно и, как была, в неподшитом платье побежала в прихожую. Сегодня утром она в окно видела, как Люба в магазин идет. Может, она и сейчас еще здесь, ну да, тетя Нора, кажется, гриппом заболела, Люба потому и приехала…
Кира пулей вылетела на лестницу, забыв запереть дверь квартиры.
Любин подъезд был за углом, входить к ней и к Сашке надо было со Спиридоньевского переулка, а к Царю и Кире – с Малой Бронной. Только на улице Кира заметила, что выскочила из дому в тапках.
Квартира Маланиных представляла собою кургузый хвостик, отделенный стенкой от прежней большой коммуналки на пятом этаже. Жильцы этой коммуналки, дружно или не слишком, лет десять назад продали свои комнаты соседу, сумевшему разбогатеть от первого же щелчка свободы. Сначала он собирался и Любе с мамой взамен их крайней по коридору комнаты купить квартиру где-нибудь в Жулебино, но потом рассудил, что дешевле и быстрее отделить их стенкой и подмазать кого следует в домоуправлении, чтобы этот аппендикс стал считаться полноценным жильем.
После Любиного замужества тетя Нора жила в этой маленькой квартирке одна. Счастье, что именно сегодня она заболела и Люба пришла ее навестить! То есть не счастье, конечно, что это она? Совсем разум потеряла.
Тетя Нора открыла входную дверь и сразу же спряталась в комнату.
– У меня точно грипп, Кирочка! – сказала она оттуда. – Боюсь тебя заразить. Люблюха в кухне.
Люба сидела за кухонным столом и, грызя карандаш, производила какие-то подсчеты, выписывая столбиком цифры из разномастных квитанций.
– Скоро виртуозом заделаюсь, – сказала она, отрываясь от своих подсчетов. – Дебет, кредит… Хорошо, что Митька у нас математик прирожденный. Вот стану старая старушка, он у своего папы продюсером будет.
Митькой звали ее младшего сына. Какие уж такие прирожденные способности к математике Люба выявила у пятилетнего ребенка, неясно. Но Кире было сейчас не до этого.
– Люба! – воскликнула она. – Подшей мне платье, пожалуйста!
– А что случилось? – удивилась та. – Подошью, конечно. Но ты чего такая перепуганная?
– Мне прямо сейчас надо!
– Ну, прямо сейчас подошью, – пожала плечами Люба. – Это, что ли? Снимай.
Кира перевела дух. В самом деле, что это она переполошилась?
В отличие от Киры с ее филологией, Люба выучилась на портниху, а потому ни мелких житейских перемен не боялась, ни крупных жизненных потрясений. Одежду-то люди шьют при любых обстоятельствах, о куске хлеба можно не беспокоиться. То, что призрак нищеты никогда не маячил на ее горизонте и она никогда не чувствовала себя беспомощной перед натиском жизни, – определило ее характер с детства и навсегда.
Кира сняла платье, отдала Любе, а сама завернулась в старое пикейное покрывало, которое вытащила из нижнего ящика буфета. Еще когда Кира и Люба были маленькие, тетя Нора использовала это покрывало для глажки. Тогда, в детстве, Кире казалось, что оно похоже на саму тетю Нору: очень простое, чуть не домотканое, но с таким странным и тонким узором, что выглядит какой-то особенной драгоценностью.
Люба села за швейную машинку и, вдевая нитку, поинтересовалась:
– А куда это ты собралась?
– На свидание, – испуганно проговорила Кира.
Она сама не очень-то верила, что это правда.
– Ого! К кому?
– Ну… Ты его не знаешь.
– В первый раз? – уточнила Люба.
Кира кивнула.
– И куда?
– В «Донну Клару».
– Кирка! – воскликнула Люба. – Нет, я, конечно, всегда знала, что ты в этих делах ничего не понимаешь. Но не до такой же степени!