— Вы видели это?
На его лице не дрогнул ни один мускул.
— Да, видел, — ответил он.
— И вас это не шокирует?
— Сегодня утром, когда я прочитал это, да, был слегка шокирован.
— Слегка шокирован? Но ведь парень мертв!
— Как и его жена, я думал, что он поехал в Турцию. Но…
— Кто за этим стоит?
— Откуда мне знать? Я работал с Камалем. Но он не был мои другом.
— У него что, были какие-то неприятности?
— Вот опять вы задаете вопросы, на которые у меня… Мне его жизнь была неизвестна.
Я видел, что он врет, — по тому, как бегали его глаза, пытаясь ускользнуть от моего пристального взгляда. Если же он говорил правду, то очень старался не выдавать своего волнения — впрочем, ему это не удавалось.
— Похороны будут?
— В Турции.
— Откуда вы знаете? — напирал я.
Бармен напрягся, осознав, что выдал себя.
— Это просто мои догадки, — сказал он и тут же поспешил добавить: — Я уже закрываюсь.
— У меня есть время проверить свою электронную почту?
— Нет.
— Дайте мне пять минут, не больше.
— Только быстро.
Кликнув поисковик, я зарегистрировался в почте. Вскоре в углу обозначился мой почтовый ящик с одним входящим письмом. Вот уж от кого не ожидал весточки, так это бывшего коллеги Дуга Стенли. Я стал читать:
«Гарри!
Извини, что все это время не подавал признаков жизни.
Перейду сразу к делу — потому что, ты знаешь, я никогда не пытался водить тебя за нос… и сейчас тоже не буду этого делать. Теперь, когда страсти поутихли, Сьюзан и Робсон начали вместе появляться на публике. Официальная версия такова, что в связи с твоей выходкой Сьюзан «совершенно выбита из колеи», Робсон проявил дружеское участие — и они «стали близки»… Здорово придумано, не правда ли? В общем, они нашли друг друга. Все прекрасно знают, что они встречались задолго до того, как случилась вся эта история. И теперь-то я понимаю — особенно после всех твоих неприятностей, — что мне следовало давно открыть тебе глаза на их отношения, я все еще чувствую себя виноватым, думая, что, если бы ты знал о их связи, все могло бы сложиться для тебя по-другому.
Как бы то ни было, тебе стоит знать, что Робсон распускает в колледже слухи, будто в Париже ты совсем опустился. Хуже того, он говорит, будто получил эту информацию от Меган. В его версии событий (поверь мне, я знаю, что это всего лишь его версия, а значит, далекая от правды) ты шлешь дочери жалостливые письма, стараясь приукрасить свою плачевную ситуацию переводя стрелки на Сьюзан. Я опять-таки хочу подчеркнуть, что нисколько не сомневаюсь а том, что он искажает смысл того, что ты на самом деле пишешь Меган, а его печальный тон («Какая трагическая история!»), когда он рассказывает об этом, бесит меня настолько, что мне хочется врезать ему как следует. Но, как ты знаешь, этот человек является всемогущим деканом факультета, что в нашем маленьком мире дает ему неограниченную власть… тем более что все мы здесь на птичьих правах.
Я долго думал над тем. Стоит ли вываливать на тебя весь этот бред, но потом решил, что тебе все-таки следует знать об этом. Мой тебе совет: считай эту главу своей жизни прочитанной и знай, что, даже если дела в Париже так плохи, как это описывает Робсон, все непременно наладится… потому что ты сам сможешь всего добиться. Есть и одна маленькая хорошая новость из нашей тихой заводи Огайо: ходят слухи, что Робсон решил не давать хода иску колледжа против тебя. Этого сукина сына наконец убедили, что бессмысленно продолжать травлю.
Нисколько не сомневаюсь в том, насколько тяжела для тебя разлука с Меган. Поверь мне, она к тебе вернется. Возможно, для этого понадобится время, но это непременно случится: она снова захочет увидеть своего отца.
И наконец, дай мне знать, если ты нуждаешься. Я буду счастлив немедленно выслать тебе телеграфом тысячу баксов. Я был бы рад отправить и больше, но ты ведь знаешь, какие зарплаты у преподавателей в Огайо. Меньше всего мне хочется видеть тебя уличным попрошайкой.
Boncourage [70]
Всего наилучшего, Дуг.
P. S. ты остановился в том отеле, что я тебе рекомендовал? Если так, то надеюсь, тебе повезло больше, чем моим друзьям, которых я посылал туда в прошлом месяце. Похоже, им пришлось столкнуться с каким-то негодяем в лице администратора.»
«Поверь мне, она к тебе вернется». Сомневаюсь, Дуг. Сьюзан и ее новый мужчина уже настроили Меган против меня — вот почему ждать новых писем от дочери глупо. Я потерял дочь, все остальное в сравнении с этим («Робсон распускает слухи, будто в Париже ты совсем опустился») кажется несущественным. Пускай себе говорит что хочет. Мне уже все равно, что обо мне думают другие, я сам ощущаю себя пустым местом…
Нажав кнопку «Ответить», я написал Дугу:
«Очень обрадовался твоему письму. Что до продолжающихся попыток Робсона очернить меня… скажу одно: ты прав, эта глава моей жизни окончена, поэтому мне плевать, что говорят обо мне в колледже, куда я никогда не вернусь. Хотя, если честно, я испытал облегчение, узнав, что Робсон отозвал своих головорезов-юристов. Но тебе стоит знать, мне удалось восстановить контакт с Меган и она, как мне кажется, с удовольствием переписывалась со своим отцом пока об этом не прознала Сьюзан и…
В общем, можешь себе представить, что было дальше.
Что касается моей ситуации в Париже… Нет, я не совсем опустился. Но и назвать свою жизнь романтической тоже не могу. Я снимаю комнатушку в захудалом доме в Десятом округе. Работаю нелегально — ночным сторожем. Это дает мне возможность до самого рассвета писать свой роман. Друзей здесь у меня нет, но я пользуюсь всеми благами этого города и стараюсь не унывать. Я очень тронут твоим предложением помочь мне деньгами — ты, как всегда, настоящий друг, — но мое положение не такое уж бедственное. Мне удается держаться на плаву.
Да, я провел несколько дней в том отеле в Шестнадцатом округе. И твои друзья правы: администратор оказался сущим монстром.
Не пропадай!
Всего наилучшего».
Отправив письмо, я тут же переключился на веб-сайт «Нью-Йорк таймс». (Как ни странно, Борода меня пока не торопил.) Пока я просматривал свежий номер, на экране высветился значок входящей почты. Это был ответ от Дуга.
«Привет, Гарри!
Рад был узнать, что твое положение не такое уж отчаянное… и я очень доволен, что ты пишешь книгу. Не сочти за назойливость, но хочу дать тебе наводку по парижской жизни: если у тебя будет настроение с кем-то пообщаться — или же тебе просто станет скучно в воскресный вечер, — попробуй заглянуть в один из салонов, разбросанных по всему городу. Джим Хейнс — славный парень — закатывает отличные гулянки в своей мастерской в Четырнадцатом округе. Но если тебя потянет на что-нибудь экзотическое, тогда добро пожаловать на вечеринку Лоррен Л’Эрбер. Она сама из Луизианы — из разряда никогда не унывающих старушек. С тех пор как она переехала в Париж в начале семидесятых, каждое воскресенье она устраивает вечеринки в своей огромной офигенной квартире возле Пантеона. Но учти: Лоррен не приглашает гостей. Считает, что гости должны добиваться приглашения. Все, что от тебя требуется, это позвонить ей по телефону (номер сообщаю) и сказать, что ты придешь на следующей неделе. Если спросит, откуда ты знаешь про ее салон, назовешь мое имя. Впрочем, она вряд ли спросит — потому что это не в ее правилах.