Об этом я и сам слыхал. Днепровские черкасы играли в мальтийских кавалеров. Порт-Ройял носил монашеский клобук.
Вначале я удивился. Затем растерялся. Потом — снова удивился.
Бог весть, что я ожидал увидеть — то ли многобашенный замок, ощетинившийся стволами гармат, то ли пристань, полную черных парусов, а может быть, табор, кишащий одетыми в золото корсарами.
Запорожская Сичь! Даже в Кастильских Индиях о ней слыхали. Еще бы! Кто еще в Европе осмеливался скрестить клинок с турецким ятаганом! Сожженные Варна и Синоп, пограбленные предместья Истанбула, разоренный Крым. А теперь еще и разметанная по степи и болотам польская гусария, гетьманы, связанные, словно бараны, и прикованные к пушкам, осажденный Львов и захваченный с лихого налета Бар.
Богатыри, степные лыцари — они же кровожадные чудища с тигриными клыками.
Чингисханы!
И что я увидел?
Речка, маленькая, курица вброд перейдет, через нее — старенький мостик. Слева — поросший камышом затон, в нем несколько лодок. А впереди — скопление мазанок и сараев.
И все?!
Нет, не все. Чуть дальше — вал, на валу невысокая стена, даже не стена — загородка, сапогом прошибить можно. А за ней — соломенные крыши да деревянный крест невысокой церквушки.
Пусто, тихо, скучно.
Первой нам дорогу перебежала курица (та, что речку вброд перешла). Затем из-за тына несмело подала голос какая-то шавка. Из открытых дверей сарая вывалил полуголый детина с большой глиняной кружкой в руке. За ним другой — в сорочке, но без сапог. Голые пятки четко отпечатывались в пыли.
И это — Сичь?
Впрочем, скоро все стало понятнее. Мазанки да сараи оказались посадом — поселком перед самой крепостью. За мазанками тянулся выгон, через который вела дорога, упиравшаяся в ворота.
Наконец я увидел пушку — одну, возле самого въезда.
Ворота оказались открытыми — настежь.
* * *
— Vieux diable! — Шевалье дю Бартас окинул взором открывающийся вид и с сомнением покачал головой. — Похоже на засаду, друг мой! Не иначе эти разбойники притаились за стенами. Мессер де Боплан особо отмечает их привычку к внезапным нападениям.
— Тем славнее будет наш подвиг! — с пафосом воскликнул я. Пикардиец, нахмурив брови, погладил эфес шпаги.
Но атаковать было рано. Следовало позаботиться об обозе.
Первый сарай, в который мы постучали, оказался заперт. Второй — тоже. В третьем нас встретил старикашка армянин, сносно говоривший по-гречески.
Тут все и выяснилось. Я не ошибся — перед крепостью действительно находился посад, где квартировали заезжие торговцы. Обычно жизнь в нем кипела, но сейчас намечалась сиеста. Лыцари-запорожцы ушли в многомесячный поход, а посему скупать добычу, равно как продавать горилку, было не ко времени.
Потому и пусто. Потому и ворота настежь.
Впрочем, как объяснил мне говорливый торговец, ворота в Сичи запирались редко. Лыцари не боялись и не собирались отсиживаться за стенами из старых досок и гнилого камыша. Да и желающих атаковать степной Порт-Ройял находилось мало. То есть их попросту не было.
Оставалось отдать боевой приказ: кому в сарае оставаться, кому Сичь приступом брать. Последнее оставил на свою долю, но бравый дю Бартас уперся скалой, желая разделить и труды, и славу.
Поп да фрондер — против всего Войска Запорожского Низового.
Вперед!
— Пан Адам бросает нас среди этих ребелиантов?
Пан Адам? Давно ли?
— То что за радость, пан Гуаира, себя за мугыря загонового держать? Или пан бардзо шутки любит?
Выдали! Интересно, кто?
— Зацная панна Ружинска не должна беспокойство иметь. Завтра панна поедет домой и забудет нас, как страшный сон.
— Вы — плохой сон, пан Адам!
* * *
Первый раз нас обидели в воротах. Чего можно ждать в крепости? Пропуск, пароль, расспросы, обыск в конце концов. У ворот же попросту никого не оказалось, даже пушка стояла без присмотра. Шевалье нахмурился, предположив, что засада ожидается еще более хитрая и коварная.
За воротами были сараи — камышовые и слепленные из досок. Несколько усачей лениво грелись на солнышке, не озаботившись даже окинуть нас взглядом. И мы снова обиделись.
Огромная площадь, больше похожая на выгон, дощатая церковь с деревянным крестом, еще несколько сараев — но чуть побольше.
И это — Порт-Ройял?
Получалось, что именно так. Еще пара усачей сидела на бревнышке, колотя по черной коре картами, двое мальчишек тащили куда-то огромный котел с водой, на краю выгона скучало огромное медное било, привязанное веревкой к столбу.
Дю Бартас внимательно огляделся, после чего резонно рассудил, что мы наверняка пропали. Много засад он встречал на своем веку, в некоторых и сам сиживал, но такой ловушки видеть еще не приходилось.
Хоть бы окликнули! Хоть бы мушкетом погрозили!
Оставалось заорать: «Э-э-э-й!», но в последний миг я передумал. Еще разбегутся, ищи их потом в плавнях!
— То паны зацные в зернь не желают?
Я оглянулся. Худой небритый парень в сорочке навыпуск подкидывал на ладони игральные кости, один вид которых говорил о том, что с первого же броска они выкинут «13». Или даже больше.
— Старшого! — вздохнул я. — Кто тут у вас старшой?
— Так нема, — грустно сообщил любитель зерни. — И кошевого нема, и старшины. И куренных тоже нема. И паланковых… То, може, пан зацный кинет разок?
Я поглядел внимательнее на то, что лежало на его ладони. Парень потупился.
— Когда в следующий раз будешь кость подпиливать, разрез делай поуже, а то свинец больно виден! Так кто тут еще из старших имеется?
— То спасибо пану, — ничуть не смутился он. — А из старшины нема никого. Судьи нема, товмача нема, обозного нема, и писаря войскового, и осавула, и довбыша, и булавничого, и хорунжего. Да что им тут делать-то? А коли надо чего, то пусть паны зацные до пана старшого канцеляриста зайдут. Вон в том курини он!
Я проследил за тем, куда указал его шкодливый перст. «Куринь» — обычный сарай, только деревянный, — стоял в дальнем конца выгона.
— То, може, паны зацные в карты желают?
Не без труда удалось уговорить шевалье пустить меня одного в разбойничье логово. Славный дю Бартас был совершенно уверен, что все это затеяно с единственной целью — разделить наш маленький отряд, после чего атаковать поодиночке и вырезать. А может, и того хуже — съесть. К счастью, я вовремя напомнил ему о необходимости прикрывать тыл атакующей колонны.