— Или попытаются пристрелить из Бабума, — резонно заметил ее оппонент.
— С этим я как-нибудь справлюсь, — пообещала Лаюки. — И с тобой заодно, если ты действительно собираешься мне помешать.
— А если для начала покричать? — неуверенно предложил я. — Позвать хозяев, объяснить, что мы не разбойники, а вполне себе приличные оголодавшие странники с полным кошельком денег?
— Точно! — хором сказали все трое. Они смотрели на меня, как на гения, — можно подумать, я был первым человеком в мире, предложившим использовать слова для коммуникации между людьми.
Но сколь удачной ни казалась эта моя идея, результатов она не дала. Мы орали до хрипоты у ворот, потом совершили торжественный обход забора, продолжая истошно вопить слова приветствия. С таким же успехом мы могли бы спрятаться в ближайшем перелеске и затаить дыхание в надежде, что нас немедленно обнаружат.
Через полчаса против разрушительных планов леди Лаюки не возражал даже Магистр Моти. Король, кажется, был в восторге от такого поворота событий, что же до меня, не скрою, мне было любопытно поглядеть и как наша охранница разнесет ворота в щепки, и что за этим воспоследует. Больше всего меня согревала уверенность, что после такого начала визита нас вряд ли попытаются напоить приворотными зельями, чтобы погостили подольше.
Что касается ворот, леди Лаюки справилась с ними шутя. Выглядело это куда менее эффектно, чем я ожидал. Сперва она довольно долго разглядывала препятствие, потом легонько постучала ребром ладони в нескольких местах, постояла, подумала, с размаху ткнула пяткой в левый нижний угол конструкции, и ворота не просто распахнулись, а превратились в груду щепок и древесной пыли.
— Хочешь сказать, ты не колдовала? — недоверчиво спросил я.
— Конечно нет, — безмятежно ответствовала Лаюки. — Ты, надеюсь, помнишь, что колдовать пока нельзя? Это не магия, а древняя наука о разрушении препятствий. Другое дело, что когда Халла Махун Мохнатый построил город в Сердце Мира и все научились ворожить, эти приемы были забыты… Ну что, пошли искать хозяев? Только, пожалуйста, не забывайте, что в незнакомые помещения я должна входить первой, а выходить последней. Это не вопрос этикета, а моя профессиональная обязанность, поэтому не мешайте мне вас охранять. Незнакомых дворов это правило, как вы понимаете, тоже касается. А теперь — добро пожаловать.
Мы вошли во двор усадьбы. Лаюки, как и грозилась, шествовала впереди; Магистр Моти держался за спиной Гурига, прикрывая королевский тыл от возможных неприятностей. Я плелся в хвосте процессии, радуясь, что начинать разговор с хозяевами испорченного имущества в случае чего предстоит не мне. Все же дипломатическое искусство — не самое сильное мое место.
Хозяина дома мы обнаружили на заднем дворе. Могучего сложения человечище, с копной кудрявых каштановых волос, небрежно связанных в хвост куском корабельного каната, и такой же кудрявой бородищей до пояса. Он сидел спиной к нам на низкой шестиногой скамеечке и чинил какой-то садовый инструмент. Мы старались громко топать, деликатно покашливать и вообще производить как можно больше шума, чтобы незнакомец не подумал, будто мы к нему подкрадываемся, и, упаси боже, не счел, что лучшая защита — нападение.
— Хороший день, — звонко сказала Лаюки. — Вижу вас как наяву!
Он не отреагировал ни на ее слова, ни на наше внезапное появление. Даже не обернулся. Игнорировал наше присутствие, как прежде игнорировал стук в ворота и призывные вопли.
— Я — Лаюки Кепта, мы… — она говорила все менее уверенно и в конце концов умолкла. Трудно поддерживать беседу с человеком, который не просто не отвечает, а вовсе не замечает тебя.
— Вы не хотите с нами разговаривать? — почти сердито спросила она. — Но почему? Мы только…
На этом месте хозяин усадьбы шумно испустил ветры, не дав ей закончить фразу.
— О, диалог налаживается, — почти беззвучно пробормотал я, но Лаюки все же услышала мой комментарий и одарила меня испепеляющим взглядом. Кажется, в этот миг она была почти уверена, что я состою в сговоре с этим необщительным и дурно воспитанным великаном.
— Простите, что вторглись в ваши владения без приглашения, — низким бархатным голосом сказал Магистр Моти. — У нас не было другого выхода. И, разумеется, мы готовы с лихвой компенсировать ущерб, который причинили.
В голосе его появилась особая глубина, интонации приобрели необычайную выразительность. Могу поклясться, что более обаятельного оратора я не слышал никогда в жизни. Таким голосом представитель державы, проигравшей войну, вполне мог бы заключить мир не просто на приемлемых, а на чрезвычайно выгодных для себя условиях. Таким голосом можно располагать к себе врагов, гипнотизировать тюремщиков и обращать в вечное добровольное рабство женщин. Если бы я умел исторгать из себя подобные звуки, я бы, пожалуй, стал президентом земного шара сразу по достижении совершеннолетия, — впрочем, в этом случае я бы вряд ли попал в Ехо, а значит, все к лучшему.
Словом, если бы Магистр Моти заговорил со мной таким голосом и попросил бы меня отправиться на край света, вырыть там глубокую яму, влезть в нее и самостоятельно завалить лаз каменной глыбой, я, весьма вероятно, начал бы понемногу собираться в путь. Но хозяину дома все эти его бархатные модуляции были до фени. Он по-прежнему ковырял свой инструмент, не обращая на нас ни малейшего внимания.
— Какой странный человек, — вздохнул Король. — Впервые такое вижу. А вы?
— Я вообще ничего не понимаю, — удрученно сказала Лаюки. — Еще немного, и я начну думать, что нас тут попросту нет. Хоть бы обругал или гнать начал, что ли…
— Абсурд какой-то, — я пожал плечами. — Как во сне. В самом дурацком сне, какой только спьяну может присниться.
Пока мы обменивались растерянными улыбками, хозяин усадьбы критически оглядел свою загадочную палку-копалку, удовлетворенно крякнул, аккуратно сложил инструменты в специальный ящик, стоявший у его ног, поднялся со скамейки и направился к дому. Я едва успел отскочить в сторону: этот огромный дядька шел прямо на меня, и я ни на секунду не сомневаюсь, что он попросту смел бы меня с дороги, отшвырнул в сторону, как сухой прут, да еще и босой ножищей на лицо наступил бы, пожалуй.
— Да он же одноглазый, — взволнованно прошептал Моти. — Дырку над ним в небе! Ну, теперь все ясно! Вы поняли, в чем дело? Это же Отшельник! Настоящий Отшельник из древних легенд! Вы видели?
— Я не видел, я от него уворачивался, — проворчал я. — А что тут такого, собственно? Ну, одноглазый мужик попался — подумаешь… — И запоздало спохватился, вспомнив любимые мифы своего детства: — Хоть не в центре лба глаз-то?
— Да нет, почему в центре? — удивился Моти. — На обычном месте, где положено, только один, левый. Второй глаз Отшельники сами себе выкалывают, чтобы «не видеть лишнего». Ну, по крайней мере, так о них пишут.
— Это какой-то древний Орден? — заинтересовался Гуриг. — Что-то я не припоминаю… Так, значит, Отшельник? Теперь я начинаю понимать… Наверное, ему не положено разговаривать с людьми? И поэтому он нам не отвечает?