— Но почему? — спросил я. — На вас тоже действует его обаяние?
Чиффа неопределенно пожал плечами.
— Можно сказать и так. Если, конечно, мы договоримся считать обаянием не его явное сходство с моей, вне всякого сомнения, прекрасной персоной, а…
— Но между вами нет никакого сходства! — Я так удивился, что перебил его на самом интересном месте. — Вообще ничего общего.
— Конечно, как я не сообразил. На самом деле Лойсо Пондохва очень похож на тебя, — ухмыльнулся Чиффа. — Правильно?
— Ну да. Я очень удивился, когда его увидел.
— Еще бы ты не удивился. Могу вообразить. Но на самом деле Лойсо Пондохва не похож ни на тебя, ни на меня. Я, кстати, видел однажды его юношеский портрет времен учебы в Высокой школе Холоми. У Лойсо довольно необычная внешность, редкий для Соединенного Королевства тип, с нашими рожами — вообще ничего общего. Но его настоящий облик давным-давно все забыли. Лойсо — зеркало, причем зеркало чрезвычайно льстивое для собеседника. И дело, конечно, не только в его физиономии, которую ты увидел лишь в финале. Разговаривая с тобой, Лойсо приобретал сходное с твоим настроение, твой темперамент, даже взгляды на жизнь у него временно становились более-менее близкими тебе, с поправкой на опыт и знания разумеется, однако надежную платформу для взаимопонимания это обеспечивало. Все это время ты, можно сказать, имел дело с самим собой. Исправленной, дополненной и максимально улучшенной копией. Когда говорят о сокрушительном обаянии Лойсо Пондохвы, имеют в виду именно это его свойство. Но меня трогает не оно, а его несомненное избранничество. Лойсо Пондохва рожден для Истинной магии, и, в общем, не его вина, что жизнь сложилась иначе. Мне повезло гораздо больше, именно поэтому я был обязан предоставить ему шанс попробовать.
— И что?
— Как — что? Предоставил, конечно. Строго говоря, я сделал для него примерно то же, что когда-то для тебя. Теперь у Лойсо будет время и, я бы сказал, насущная необходимость заняться самосовершенствованием. И решительно никакой возможности отвлекаться на разные глупости вроде Очевидной магии и разрушения Мира. Что из этого выйдет, пока не знаю. Но думаю, он превосходно справится. А ты пей свое лекарство. И камрой не пренебрегай. Зря, что ли, я ее варил?
Новый глоток зелья слегка горчил, но не настолько, чтобы это испортило вкус. Скорее наоборот, добавило ему изысканности.
— Ага. Не плюешься и даже не морщишься. Значит, плохи пока дела, — жизнерадостно констатировал Чиффа. — Ну, твое счастье. Развлечения продолжаются. Что еще тебе непонятно?
— Мне по-прежнему непонятно вообще все. Ладно, положим, Лойсо жив и в плену. И обречен заниматься там всякими полезными вещами. Хорошо. Но где он? Как туда попал? Вернее, как мы все туда попали? Что это было за место — знойное, с отравленным воздухом? Зачем вам был нужен я? Какая польза вышла от моего участия? И почему я все-таки не умер?
— Начну с конца, поскольку ответить на твой последний вопрос проще всего. Ты не умер потому, что я тебя оттуда вовремя вытащил. Ну не то чтобы совсем вовремя, чуть позже, чем следовало, но я неплохой знахарь, да и ты, хвала магистрам, живуч… То еще местечко, конечно. Воздух чужого сна вообще редко бывает пригоден для дыхания бодрствующего человека. А там он еще и отравлен.
— А как же Лойсо?.. — начал было я.
— А что ему сделается? Я уже говорил тебе, в его жилах течет ядовитая кровь. Это значит, что Лойсо не страшна никакая отрава и дышать он может любой дрянью или не дышать вовсе, ради этого подобия бессмертия все и затевалось. А молодых колдунов своей кровью травить — это уже дополнительное развлечение, а вовсе не первоначальная цель.
— Ясно, — сказал я. — Никогда не слышал ни о чем подобном. Но я все чаще убеждаюсь, что в моих устах «не слышал» — не аргумент.
— Ты правильно оцениваешь ситуацию. И это на сегодняшний день твое величайшее достижение. Пока человек отдает себе отчет, что его знания и опыт — ничтожная крупица реальной картины мира, он настолько не безнадежен, что пари впору заключать, делая ставку на его блестящее будущее.
Я пожал плечами. Возможно, знать себе цену действительно полезно. Но радости от этого знания мало, честно говоря.
— Вы бы все-таки рассказали все по порядку, — попросил я. — Потому что я не просто ничего не понимаю, а понимаю гораздо меньше, чем ничего. А это уже слишком.
— Да ладно тебе. Впрочем, по порядку — это разумное требование. Смотри, ситуация была такова. Ясам давно понимал, что обезвредить Лойсо — дело первостепенной важности. Пока он жив, война не закончится. Ну или закончится — официально, с приличествующими случаю торжествами, но по сути будет продолжаться. Понимать-то я понимал, но не знал, с какого конца взяться за это дело, потому что, как уже сказал тебе, очень не хотел убивать Лойсо. Жизнь человека со столь незаурядными способностями к Истинной магии в моих глазах почти священна. И пока есть хоть малейший шанс ее сохранить, это следует сделать. Твоя жизнь, к слову сказать, тоже почти священна, поэтому, будь добр, еще глоток лекарства. Неужели все еще не горько? Ничего, значит, у тебя все еще впереди.
— Спасибо, — вежливо сказал я. — Но вы все-таки продолжайте, пожалуйста.
— В какой-то момент к моим лирическим размышлениям о Лойсо и войне присоединилась маленькая, но сплоченная компания сочувствующих — я имею в виду Короля и Нуфлина. Сказать по правде, они крепко на меня насели. Что хорошо — они меня все же здорово недооценивают. И когда я говорил, что не способен убить Лойсо Пондохву, мне, в общем, охотно верили. Но при этом продолжали настаивать, чтобы я все-таки попробовал. Его Величество — от безысходности, а Нуфлину, надо понимать, было абсолютно все равно, кто кого убьет. Лишь бы уже наконец убили хоть кого-нибудь. Одним гипотетическим соперником станет меньше — и хвала магистрам.
По моим расчетам, именно в этом месте Чиффа должен был умолкнуть и начать набивать трубку, чтобы дать мне возможность обдумать сказанное и самостоятельно составить суждение о характере Великого Магистра ордена Семилистника. Он покосился на меня с явным одобрением, ухмыльнулся и действительно полез в карман за кисетом с курительными принадлежностями.
— В общем, даже хорошо, что Король и Нуфлин принялись меня теребить. Потому что я как-то уж чересчур затянул с этим делом. В таких случаях постороннее вмешательство обычно на пользу, хоть и бесит, конечно. Сперва я — просто чтобы отвести душу — придумал три сравнительно несложных способа устранения Короля и захвата престола и составил вполне осуществимый план убийства магистра Нуфлина Мони Маха. А потом еще один, совсем простой. Это меня освежило, и я наконец понял, что делать с Лойсо. Если хочешь слушать дальше, выпей еще одну порцию лекарства, это обязательное условие. Ага, вижу, оно тебе уже не нравится. Ну и хвала магистрам, значит, скоро будешь здоров.
Он подождал, пока я запью горькое зелье остывшей камрой, и продолжил:
— Идеальную тюрьму для Лойсо я давно уже присмотрел. Эта знойная долина, где невозможно дышать, — просто чужой сон. Сон смертельно больной старухи, которая, подозреваю, обладает весьма тяжелым характером и врожденным талантом видеть так называемые плотные сны, развить который у бедняжки не было решительно никакой возможности. Но у нее и так очень неплохо получилось. Я, когда случайно туда заглянул, путешествуя через Хумгат, сразу понял: вот прекрасное место, чтобы запереть Лойсо Пондохву. Прямо как специально для него создано. Я там кое-что исправил по своему вкусу, заодно подлечил сновидицу, чтобы не умерла раньше времени, а то столько усилий прахом. Оставалось только заманить туда Лойсо. Ясно, что по доброй воле он за мной в иную реальность не сунется. И ни за кем другим. А в одиночестве тем более не сунется, потому что, страшно сказать, пока не умеет. Лойсо взял от Очевидной магии все, что возможно, это правда, однако в таких делах, как путешествия в иные Миры, от его умений никакой пользы. Даже наоборот. Тому, кто привык изо дня в день совершать насилие над реальностью, немыслимо трудно повиноваться ее потаенным желаниям. Оставалось одно — спустить на него Хумгат, как спускают с цепи собаку, или нет — как заклинают море выйти из берегов. А ведь похоже получилось, правда? Словно бы волна вас накрыла. Великолепное, доложу тебе, было зрелище!