Все это она по дороге объясняла Меламори, которая вызвалась составить ей компанию, сказала, не нагулялась за день. По идее, ноги должны бы уже гудеть, но не гудят, что хочешь с ними делай. И по-прежнему ужасно интересно, куда сворачивает вон та улица, и вот эта, и еще та — да сколько же их тут?! Невозможно остановиться.
Поэтому на рынок они пошли вдвоем, а обратно решили возвращаться кружной дорогой, даже заблудились немножко, ровно настолько, чтобы зайти в кафе, перевести дух, съесть по порции орехового мороженого и сообразить, наконец, что нужный мост — вот же он, в двух шагах. Хорошо хоть корзину с яблоками под столом не забыли на радостях.
А когда они вернулись, в «Кофейной гуще» уже сидел новый гость, худощавый господин средних лет, с узким как бритва лицом, по-птичьи пронзительным взором и крупным, породистым носом. Он довольно сердито втолковывал что-то Максу и Франку, те же слушали его с нескрываемым удовольствием, причем Франк уставил стол едой, не дожидаясь, пока все соберутся, — ну и дела!
Триша думала, Меламори сейчас обрадуется и побежит обниматься с хмурым незнакомцем, ну или хотя бы просто поздоровается, но та замерла на пороге и с удивлением разглядывала гостя.
— Ты бы нас все-таки познакомил, Макс, — наконец сказала она.
Тот поглядел на нее с нескрываемым изумлением; потом рассмеялся и схватился за голову — одновременно.
— Слушай, ну конечно, ты же его не узнала! Я как-то не сообразил, что ты никогда не уезжала из Ехо в компании сэра Кофы. За пределами столицы он всегда выглядит именно так; [1] я думал, что узнал об этом последним, а ты, выходит, до сих пор не в курсе. Надо же.
— Так это вы, Кофа? — вздохнула Меламори. — Простите, вас совершенно невозможно узнать — впрочем, как всегда. Но здесь-то зачем менять внешность?
— Ты так и не поняла, — укоризненно сказал гость. — До сего дня я полагал тебя более-менее сообразительной. Здесь я в кои-то веки таков, каким родился. Знакомый тебе облик — просто маскарад, как и все остальное, с той лишь разницей, что от него не так-то просто надолго избавиться. Собственно, отъезд из столицы — единственный известный мне способ. Все-таки мой покойный отец был очень хорошим колдуном, хоть и употребил немалую часть жизни на то, чтобы избавиться от собственного могущества. Ну что ты так на меня уставилась? Конечно это Хумха меня заколдовал, кто же еще. Сперва пробовал перевоспитать, но не преуспел. И решил: если уж единственный сын совершенно не соответствует его представлениям об идеальном наследнике, это дело можно поправить, для чего же еще существует магия. Я сам, разумеется, остался таким, как был, переменились лишь внешность и манеры, но, по крайней мере, смотреть на меня отцу стало несколько приятнее. Ты удивлена? Напрасно, родительская любовь еще и не до такого людей доводит. Твой собственный папочка, будь уверена, поступил бы с тобой точно так же, если бы сумел. Но куда ему до Хумхи.
— Корва-то? Ну нет, вряд ли. Мне кажется, в глубине души он доволен, когда мне удается повернуть все по-своему. Это наглядно доказывает, что я пошла в него, а значит, по большому счету, Корва все-таки получил что хотел.
— В таких случаях обычно говорят «тебе виднее», но я-то знаю, что ты до сих пор склонна его идеализировать.
— И все-таки в данном случае мне действительно виднее.
— Наивность — неотъемлемая черта молодости. Сколько раз давал себе слово не вести серьезных разговоров с людьми, которым еще не исполнилось трехсот…
— Еще считается, будто вдали от Ехо у сэра Кофы портится характер, — вставил Макс. — Но знаешь, по-моему, эти слухи весьма преувеличены.
— Да ну? Я бы не сказала.
— Он не портится, — сурово отрезал гость. — Просто становится таким, как следует. А не таким, как нравится всем вам.
— Ладно, договорились, — кивает Меламори. — Все равно я вам очень рада. Хорошо, что Макс вас сюда вытащил.
— Не «вытащил», а пригласил. Таскают котят за шкирку.
— Ну да, конечно, пригласил. Не придирайтесь по пустякам, Кофа. Перед вами у нас гостил сэр Шурф, большой любитель точных формулировок, я еще дух перевести не успела, а теперь и вы туда же. Давайте лучше познакомлю вас с Тришей. Сегодня вечером она, можно сказать, самый главный человек в этом Городе и вообще во вселенной, потому что собирается испечь для нас пирог с серыми яблоками. Я их всю дорогу нюхала, и знаете что? Думаю, даже вы будете приятно удивлены.
— Здравствуй, Триша, — очень серьезно говорит незнакомец. — Я чрезвычайно рад с тобой познакомиться. Тем более что судьба предстоящего вечера целиком в твоих руках. Отнесись к этому серьезно, очень тебя прошу.
Триша страшно смутилась, пискнула что-то совершенно неразборчивое, даже сама толком не поняла, что собиралась сказать, и поспешно удрала к плите. Хорошо все-таки, что затеяла пирог. Под этим предлогом можно сколько угодно прятаться за стойкой — по крайней мере, до тех пор, пока пирог не будет готов, но к тому времени она, наверное, хоть немножко привыкнет к этому новому гостю. Такой строгий, ужас.
Строгий-то он строгий, но угощение Франка наворачивает за обе щеки, сопровождает каждый кусок одобрительным комментарием. Ну, значит, не так все страшно, думает Триша, значит, с ним можно поладить. И историю какую-нибудь он, наверное, все-таки расскажет, а как иначе?
Меламори как будто мысли ее прочитала.
— Франк уже сообщил вам о стоимости ужина? — спрашивает она. — Или для вас даже он решил сделать исключение?
— Он бы, вероятно, так и поступил, если бы я счел цену слишком высокой, — важно говорит Кофа. — Однако я был приятно удивлен. Не так уж часто случается, что расплатой за удовольствие становится еще одно удовольствие. Я очень люблю рассказывать, нашлись бы охотники слушать.
О. Вот это хорошая новость. Триша плясать готова, но вместо этого она начинает проворно резать яблоки. Надо поспешить с пирогом, обидно было бы пропустить начало истории из-за этой возни. Франк наверняка догадывается о ее волнении и громко говорит гостю:
— Прибережем вашу историю к пирогу. Уверен, эти два шедевра будут достойны друг друга.
— Ваша уверенность в высоком качестве будущего пирога — серьезная рекомендация, — важно кивает Кофа. — По предварительным итогам дегустации ваших закусок я склоняюсь к тому, что вы один из трех лучших поваров, каких мне доводилось встречать на своем веку.
Франк удивленно приподнимает бровь.
— Я бы не прочь познакомиться с двумя другими.
— Оба, к сожалению, уже умерли.
— Ну это как раз не препятствие, — беспечно отмахивается Франк.