…Когда же грохнуло, ударило сотней гармат и голубое пламя весело засияло сквозь проклятый розовый камень, понял он – зря глумился клятый жид над Сыном Божьим. Есть бог на свете! Есть! Не забыл он о славных хлопцах, о черкасах гетьманских!
– Нумо, панове-молодцы! Живы?
– Живы, батьку! Живы! Хвала Матинке-Богородице!
Справа – Ондрий Шмалько, друзяка старый, сзади – Свербигуз, удалая башка…
– Живы, пане сотник! От, химерия, не пили ж вроде!
– И мы живы, пане Логин! И я, и Мыкола, и Петро!
А вот и Нагнибеда! И Хведир Еноха!
Рука клала крест твердо, словно гвозди вбивала. А голубой свет становился все сильнее, рушилась розовая твердь, вновь становясь огнем, уходя куда-то вверх…
«Ордынка» вылетела из ножен. На верном клинке засветилось пламя – голубое, веселое.
Даже оглядываться сотник не стал. Потом поискать можно будет, кому за спасение кланяться, за чье здравие свечи перед Покровой ставить.
Потом!
– Шабли вон! Пики к бою!..
Краем глаза заметил безумный взгляд Иегуды бен-Иосифа. Безумный, полный ужаса. Длинные тонкие пальцы вцепились во вставшую дыбом бороду.
Легко засмеялся сотник Логин, чуть ли не простив в душе клятого жида. Вот ведь умный, а дурак! Каркал себе, каркал, Самаэлей всяких поминал! Не те они Самаэли, чтобы черкаса съели!
– Ондрий! За жидом приглядывай! Если надо – штаны ему поменяй!
Справа веселый свист – понял есаул. Не упустит!
…А розовое пламя отступало, вновь становясь туманом, и били голубые молнии – с грохотом, с громом, разметая клочья по черному небосводу.
Пан Логин провел запястьем по усам. Ну, будет дело!
– Эй, хлопцы! Поводья подобрать! Рысью!..
– Куда? Куда ехать?
Резкий крик Хведира-Теодора заставил поморщиться. Небось со страху кричит, долгополый бурсак! Или окуляры потерял, проглядеть боится?
– За мной! Вперед!
– Направо!
Ударили копыта (ударили! не в туман, не в кисель – в твердую землю!), и сотник так и не понял, кто посмел ему перечить. Голос вроде незнакомый. И громкий – словно гром.
– Направо!
– Вперед!
Гаркнул что есть сил, надеясь перекричать, переорать того, кто посмел его хлопцам приказы отдавать. Сказано вперед, значит – вперед!
– Направо! Направо нам, пан сотник!
Уже не гром грянул – сопляк-Хведир голос подал. Ну, покажет он этому заморышу!
– Вперед, хлопцы! Впере-од!
* * *
Небо светлело, отступала тьма, сменяясь серым сумраком. Под копытами – неровный камень, по бокам – то ли могилы степные, то ли целые горы.
Наверху… Чисто наверху – ни розового огня, ни голубого. И солнца не видать – не иначе тучи набежали.
– Эй, жиду! Пане Юдка! Никак прорвались?
Спросил просто так – для души. И вправду, чего тут отвечать? Сразу понятно!
Слева молчали. Сотник хмыкнул, повернулся в седле.
Все то же безумие светилось в темных глазах Иегуды бен-Иосифа. Все так же мяли пальцы рыжую бороду.
– Не боись, жиду! – засмеялся есаул Шмалько, поправляя съехавшую на ухо смушковую шапку. – Сегодня, так и быть, на палю не посадим! А, пане сотник?
Захохотал в ответ пан Логин. И вправду, пусть доживет до завтра, вражье отродье! Может, присоветует чего? Про Самаэля своего расскажет!..
– Прорвались, – шевельнулись в огне бороды бледные губы. – Только не спеши радоваться, пан сотник!
Логин Загаржецкий лишь рукой махнул. Ну его, нехристя! Только и умеет, что Мацапуре задницу лизать – да каркать.
* * *
Тьма уходила, растворялась в сером сумраке. Вот уже и горы видать, и дорогу, и сосны, что по краям толпятся. Какие толпятся, какие прямо на склоне отвесном за камни цепляются…
Сотник Логин лишь крякнул да подбородок потер. Далеко, видать, заехали! Бывал он в Карпатах, и в Татрах Высоких бывал и даже в Альпах, по которым французишек, якобинцев безбожных, гонял, но такого не видел. Высокие горы – под самые небеса.
…А небо странное – серое, низкое. Солнца нет, но и туч незаметно. Сизая мгла – и все тут! Не иначе, туманом затянуло.
– А не пора ли привал, пане сотник? – вздохнул есаул, бросая в ножны шаблю. – Люльки запалим, из филижанок хлебнем. После такого – не во грех!
Пан Логин кивнул. Глаза уже приметили небольшую рощицу – и речушку, что весело бежала среди невысоких деревьев.
Выходит, прямиком в лето заехали!
– Добре, Ондрию! Оно и вправду…
Для верности огляделся. Горы к небу лезут, отвесные, даже кошке не забраться, не то что мушкетеру или лучнику. Впереди – пусто, сзади – тоже.
– Хло-о-опцы! Слушай меня, хлопцы!
Сотник привстал в стременах, оглянулся.
– Гратулюю вас, панове-молодцы! Слава!
– Слава! Слава! – прогремело над ущельем.
…Прогремело – стихло. Странное дело, эхо словно уснуло.
– Показали мы им, сукиным сынам! Ни чорт нас теперь не проймет, ни пекло не возьмет! Слава!
– Слава! Слава пану Логину! Слава!
…И снова – нет эха. Что за притча?
– А теперь – привал! Сперва – коней водить, а после – горелку пить!
– Добре! Добре, батьку!
И тут же послышался смех – громкий, безумный. Сотник дернулся, резко обернулся.
Из-за левого плеча хохотал Иегуда бен-Иосиф.
От филижанки несло сивухой, но я все-таки хлебнул. Раз, другой…
– От добре жид горелку хлещет! От добре!.. Ну чего, Юдка, оклемался?
Вэй, легко сказать!
– Пане сотник! Пане сотник! Вроде бы как в глузд вошел, вражья морда! Уже не гогочет – горелку пьет!
Я открыл глаза, заставив себя видеть так же, как эти безумцы. И вправду, ничего страшного! На склоне можжевельник растет, сосны за камни цепляются, вершины под самое небо уходят…
…Видел я уже такое! Мы с бен-Эзрой ехали из Чуфут-Кале в Алту, дорога – возле Старой Бизюки дело было – в последний раз пошла наверх, и сосны так же карабкались по отвесной скале…
Стой, глупый жид! Не время вспоминать!
– А ну, чего расселся! Вставай, сучий сын! Ишь, пышный какой!
Сотник Логин, кажется, доволен собой. Брюхо вперед, нос – кверху…