— Разве вы не доверенное лицо королевы? Почему же вы не подсказали ей помиловать меня, когда меня отправляли на эшафот?
Кончини выразил на лице крайнюю степень огорчения, гримаса его показалась Лоренце весьма комичной, а он с тяжким вздохом продолжал:
— Я бы охотно сделал это, но вы заблуждаетесь, думая, что в то время я имел хоть какое-то влияние на королеву. Лоренца, такой возможностью обладает моя жена, но она так ревнива... Из всего этого вы можете сами сделать вывод. Теперь все переменилось.
— Ваша жена перестала ревновать?
— О нет, к сожалению. Но благодаря верной службе я дождался милости от Ее Величества королевы и полагаю, что отныне имею на нее куда больше влияния, чем раньше...
— С чем вас и поздравляю!
У Кончини сделалось такое грустное лицо, что Лоренца насмешливо спросила себя, уж не собирается ли он расплакаться?
— Я вижу, что вы не хотите меня услышать.
— А я не уверена, что должна знать то, что вы намерены довести до моего сведения.
— В самом скором времени я буду... всемогущим и не стану желать ничего другого, как поставить все свои возможности вам на службу. Возможно, по крайней мере, что я завоюю ваше дружеское расположение!
Неожиданное появление женской фигуры под черной вуалью, которая была не кем иным, как синьорой Кончини, избавило Лоренцу от необходимости отвечать. Синьора молча подошла к беседующим, поприветствовала молодую женщину коротким кивком, потом взяла супруга за рукав, объявила, что намерена поговорить с ним о серьезных вещах, прежде чем вернуться туда, откуда она явилась, и увела супруга за собой...
На несколько секунд в покоях воцарилась мертвая тишина, потом послышался веселый смех.
К своему великому изумлению, Лоренца увидела, что к ней подошла принцесса де Конти, которая до сих пор даже не смотрела на нее, словно баронесса де Курси была табуреткой в покоях королевы, а не придворной дамой. Принцесса де Конти вместе со своей матерью, герцогиней де Гиз, и мадам де Монпансье считалась близкой подругой Марии де Медичи. Столь же умной, сколь красивой, и столь же хитрой, сколь умной принцессе пришла когда-то в голову гениальная мысль отправиться в Марсель и встретить новую королеву, которая прибыла во Францию на роскошнейшей галере. Мария была тем более благодарна принцессе, что, весьма острая на язычок и отнюдь не всегда благожелательная, она умела развлекать и забавлять Ее Величество. Вот уже пять лет молодая женщина была замужем за принцем де Конти, глухим заикой, чью речь было весьма трудно понять, но который подарил ей титул королевского Высочества, сделав ее родственницей короля. Она родила ему дочь, которая не зажилась на свете, после чего уже больше не уделяла внимания мужу, позволяя себе всевозможные сердечные увлечения. Де Бассомпьер, который останется главной любовью ее жизни, был одним из них. Глубокое, но не выставляемое напоказ чувство было взаимным: он окружал себя любовницами, она — любовниками, но их связь оставалась нерасторжимой [24] . Они одинаково ценили искусства, литературу, образованность; де Бассомпьер говорил на пяти языках, в том числе на латыни и греческом, Мария-Луиза покровительствовала поэтам, так что после любовных объятий им было о чем поговорить, кроме погоды и придворных сплетен. В какой-то миг Генрих IV настолько увлекся Марией-Луизой, что даже помышлял о женитьбе на ней, но вскоре оставил эту мысль как неудачную: союз дочери Генриха де Гиза, Меченого, который стоял во главе Католической лиги [25] , — с преемником Генриха III, убитого де Гизом в Блуа, а потом погибшего от руки одного из королевских сеидов, не пришелся бы по душе придворным.
Такова была та, что только что весело смеялась. Лоренца, зная ее язвительность, не сомневалась, что посмеялись над ней, и приготовилась дать отпор.
— Могу ли я поинтересоваться, что вас так развеселило, госпожа принцесса де Конти? — осведомилась она не слишком дружелюбно.
— Не вы, можете быть уверены! Могу признаться, что меня восхитило ваше мужество. Я оценила, как славно взялась за дело Галигаи, собираясь учинить скандал своему резвому супругу. На ее счастье, стены этого дворца отличаются немалой толщиной.
— Скандал из-за нескольких слов, с которыми он ко мне обратился? И которые я ничуть не приветствовала? Факт, что мы оба родились во Флоренции, на мой взгляд, вовсе не предполагает столь неприятной фамильярности.
— Меня бы удивило, если бы у вас было иное мнение. Вы слишком высокородны, дорогая. Но...
Мария-Луиза стала очень серьезной и подошла к Лоренце совсем близко.
— Поверьте мне и постарайтесь избежать каких бы то ни было разговоров с этим человеком! Смерть нашего доброго короля позволит ему осуществить все свои притязания, у него очень длинные руки, и они станут еще длиннее под благосклонным и даже более чем благосклонным, взором королевы!
— Но мне кажется, что жена удерживает его в границах приличия.
— Она от него без ума, и так же безумно его ревнует. Единственное, на что она согласится, это на любовную связь своего супруга с королевой, и я не преувеличу, если скажу, что она предана королеве всей душой, она ее первая советчица, тем более опасная, что держится всегда в тени. Из них двоих она более опасна. И если этот хам вздумает за вами ухаживать, вы окажетесь между двух огней.
— Не беспокойтесь, я мигом поставлю его на место!
— И на этот счет у меня нет полной уверенности, — продолжала принцесса все с той же серьезностью. — Пока был жив король, это и в самом деле было несложно сделать, но теперь глупость королевы и ловкость его жены наделяют его невиданным всемогуществом. Поэтому берегитесь. Он из тех, от кого можно ждать самого худшего!
— Благодарю вас, госпожа принцесса, — прошептала растроганная Лоренца. — Благодарю от всего сердца, но... Откуда столько участия?
— Я ценю мужество. До новых распоряжений мы ничего не будем менять в наших отношениях, но если вам понадобится помощь, то имейте в виду, что я живу неподалеку от Сен-Жермен-де-Пре, в крыле старинного замка, поскольку мой супруг получает доходы от этого аббатства. Они делают нас в некотором смысле независимыми. Если вы окажетесь в трудном положении, вы будете приняты в нашем замке. И передайте уверения в моих дружеских чувствах мадам де Роянкур. Скажу откровенно, что я очень ее люблю.
Не дожидаясь повторных слов благодарности, Луиза де Конти ободряюще улыбнулась молодой женщине и покинула королевские покои. Лоренца охотно последовала бы ее примеру, но тут вернулась королева. Государственные дела ее ничуть не интересовали, но она привела с собой д'Эпернона, с которым обсуждала казнь цареубийцы.
— По закону его должны четвертовать, мадам, — сообщил ей герцог. — Это достаточно суровая казнь.