Маркиз Фереро, посол Савойи, не участвовал в выборе, и герцогиня Елизавета усматривала в неугодном ей представителе жениха происки Ментенонши, всегда готовой сделать ей неприятность. И, вполне возможно, она не ошибалась, потому что при дворе было достаточно принцев крови, которые могли бы выполнить эту почетную роль. Однако двор единодушно объявил, что обручение двух милых детей будет представлять собой очаровательное зрелище, и герцогине пришлось смириться... На следующий день после обручения кардинал Бульонский благословил брак, и сразу же после церемонии король посадил прелестную юную новобрачную в карету, направлявшуюся в Шамбери, где ее ждал настоящий супруг и венчание.
Герцогиня Елизавета плакала, герцог Орлеанский тоже, легкое облако грусти окутало дворец после отъезда новобрачной, но эту свадьбу никак нельзя было сравнить со свадьбой в Фонтенбло, когда юная красавица принцесса уехала из Франции навстречу ожидающей ее трагической судьбе королевы Испании.
Спустя несколько дней после свадьбы король отправился в путешествие по Фландрии, которое должно было продлиться полтора месяца. Он взял с собой дофина, дофину, принцессу Конти, самую милую из его незаконнорожденных детей, и мадам де Ментенон, которая, само собой разумеется, ее растила. Герцогиня Елизавета по разным причинам не была приглашена, что ее весьма огорчило, и ее супруг весьма своеобразно врачевал ее раны.
— Я отказался ехать, и, стало быть, была ли у вас причина покидать наш дом? Или вам безумно захотелось месить дорожную грязь в обществе дамы, которую вы терпеть не можете? Лично я без всякого удовольствия видел бы ее рядом с братом.
— Но наша дофина, которую я так люблю, поехала с ними...
— Пустяки! Зато представьте себе, что по дороге они будут без конца молиться, заходить в каждую церковь и заезжать в каждый монастырь. Кто молится больше всех? Обращенные протестанты!
— Однако как вы любезны! А я кто, по-вашему?
— Вы — особый случай. Даже если бы я на вас не женился, вы все равно обратились бы в католичество. Вы слишком любите смеяться, чтобы оставаться преданной последовательницей толстого Лютера.
— У меня больше нет поводов для смеха.
— Вот увидите, найдутся. И оставьте это унылое выражение лица, оно вам совсем не идет! Кстати, прекрасная мысль! Пригласите к себе старушку Клерамбо! Она привезет с собой огромный мешок сплетен и развлечет вас, раз малютка де Сен-Форжа вынуждена отправиться в Сен-Жермен, чтобы навести порядок у себя в доме!
В самом деле, на другой день после свадьбы Шарлотта попросила разрешения уехать: особняк де Фонтенак подвергся нападению грабителей, которые перевернули в нем все, от чердака до погреба.
— Очень мило с вашей стороны, что вы согласны вернуть мне мою старинную подругу, — проговорила герцогиня Елизавета и вытерла выступившие на глазах слезы, так ее растрогало внимание мужа. — А бедняжку Шарлотту не жалеть невозможно! Бедная девочка! Можно подумать, что против нее ополчились все злобные силы на свете! Мне так жаль, что она уезжает. Я задам вам вопрос в первый и последний раз, раз уж выдался такой случай: скажите мне, пожалуйста, почему ваш утонченный де Сен-Форжа, которого она так заботливо выходила от болезни, не едет вместе с ней?
Герцог расхохотался.
— Вы сами ответили на свой вопрос, дорогая. Потому что он очень утонченный. Его пугают беспорядок, пыль и любые драматические ситуации. Они оскорбляют его эстетические чувства. Я думаю, он пару раз навестит их дом, но только когда его полностью приведут в порядок.
— Потому что там от него больше ничего не потребуется? И вас это забавляет?
— Почему нет? Слава богу, все остались живы, только некоторые вещи похищены. По существу, ничего серьезного.
— Вы говорили бы так же, если бы ограбили Сен-Клу?
— Но Сен-Клу — жемчужина! — воскликнул в негодовании герцог. — Какое может быть сравнение! Как можно сказать такое!
Он повернулся и вышел из гостиной, бормоча себе под нос:
— Ограбить Сен-Клу! Сен-Клу — и ограбить! Хорошенькое дело! Нет, вы только подумайте! Господи, какой ужас!
— Похоже, дом грабила та же банда, которая расправилась с баронессой де Фонтенак, — сказал Николя де ла Рейни, встретив Шарлотту на крыльце ее дома. — Человек двенадцать мужчин в черных плащах и масках под началом главаря с манерами дворянина. Соберите все свое мужество, Шарлотта, оно вам понадобится.
— Все так ужасно?
— Не тронули только лишь кухню. В ней мы и нашли всех ваших слуг. Они были связаны.
— А моя кузина?
— Она была со слугами и претерпела ту же участь, но...
— Нет! Нет!
Шарлотта, не желая больше ничего слушать, поспешила в дом. В вестибюле со стен были сорваны все гобелены. Она кинулась в гостиную и замерла на пороге. Похоже, здесь хозяйничал смерч. Мебель перевернута, дверцы открыты, ящики опустошены, обивка со стен содрана, очевидно, из опасения пропустить тайник. Все ценные вещицы унесены. Нетронутыми остались только люстры, и они добросовестно освещали хаос и разорение.
— Неизвестно, что у вас в доме искали эти люди, — произнес позади нее голос де ла Рейни. — Хорошо бы узнать, нашли ли они то, что искали, и что это было такое.
— Что искали? — переспросила Шарлотта, стараясь держать себя в руках и не поддаваться гневу. — Я скажу вам, что они искали: драгоценные камни и большой желтый бриллиант, привезенный моим отцом из Индии... Но сама я никогда их не видела, и все остальные в доме тоже.
— Так откуда же вы о них знаете?
Шарлотта в нескольких словах рассказала о Жозефе, упомянув и свидетельство мэтра Моблана, нотариуса Юбера де Фонтенака.
— Мэтр Моблан может подтвердить все сказанное мной.
— Неужели в завещании нет даже намека на эти сокровища?
— Ни малейшего. Отец страстно любил свои камни и старательно оберегал их, зная, что стоит жене узнать о них, она тут же заберет их себе. Он наслаждался их красотой в одиночестве. А вот повезло ли бандитам найти их, я не знаю.
— Я бы очень удивилась, если бы они их нашли, — спокойно заявила мадемуазель Леони, которая, как только заслышала звук приближающейся кареты, спустилась вниз, торопясь поздороваться с Шарлоттой.
Шарлотта крепко обняла ее и, не отпуская, с беспокойством оглядывала. Мадемуазель Леони рассмеялась веселым дробным смехом.
— Успокойтесь, я целехонька. Даже не уверена, что всерьез испугалась. Поверьте, мне не стоило большого труда просидеть одну ночь в халате на стуле в кухне перевязанной, как сосиска. Я не первый день живу на свете и чего только не навидалась!
Шарлотта обняла ее еще крепче и от души поблагодарила Творца, создавшего такую замечательную даму.
— Я так за вас испугалась, — призналась она. — За вас и за всех наших слуг тоже. Никто из них не пострадал?