Сейчас ее осенило: возможно, Жоэль именно потому так же неряшлива, как и любовница Уилли, что она и есть любовница Уилли. Просто не может ею не быть. С каждой минутой Кейт все меньше в этом сомневалась.
Быстро осмотрев комнату, Кейт не заметила ничего из того, что видела в домике Берти. Ну, разве что пару похожих белых чулок, но такие могли принадлежать кому угодно. Кейт прошла среди разбросанных предметов белья, туфель и шляпок и осмотрела кровать с зеленым покрывалом в более темную полоску, расшитую желтыми нарциссами. Простыни тоже были зеленые, а зеленые с желтым подушки небрежно валялись на полу.
На прикроватных столиках красного дерева стояли ночники, расписанные такими же желтыми нарциссами, как на покрывале, а рядом с ними были свалены в кучу шпильки. Удивительно, что кому-то удалось меньше чем за день создать такой бардак.
В районе кровати, впрочем, не нашлось ничего компрометирующего, поэтому Кейт повернулась к высокому платяному шкафу.
Едва Кейт собралась его открыть, как услышала щелчок. Сердце Кейт упало. Она медленно повернулась к двери.
На пороге желтой комнаты стояла раскрасневшаяся Жоэль Мартин. Она удивленно моргала.
— Что вы делаете в моей комнате? — спросила она.
Кейт от гнева обдало жаром. Она прищурилась. То, что вчера сдерживало ее, что не позволило сразу бросить в лицо бельгийке все, что Кейт о ней думала, — все это вылетело, как пробка из бутылки с шампанским.
— Ищу кое-что.
Жоэль вскинула подбородок:
— И что же вы ищете?
— То, что можно вменить вам в вину.
— Вменить мне в вину? — медленно повторила Жоэль, явно услышала незнакомое слово.
Кейт осознала, что держится за ручку шкафа. Она разжала пальцы, опустила напряженную руку и повернулась лицом к сопернице.
— Именно. Я ищу доказательства того, что вы были любовницей моего брата.
Выражение смятения на лице Жоэль усилилось, и между бровей залегла складочка. Она выглядела совершенно невинной, и на мгновение Кейт возненавидела ее. Ну почему она сама не умеет так искусно и складно лгать?
— Вашего брата? Я слышала, он недавно погиб. Мои соболезнования. Но он был женат, разве нет? На леди Ребекке.
— Да, — ответила Кейт и встретилась взглядом со смущенной Жоэль. — И до последнего дня его жизни вы были его любовницей.
Жоэль раскрыла рот от удивления, глаза ее расширились.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
Этот спектакль нисколько не убедил Кейт.
— Вы жили в доме недалеко от Дебюсси-Мэнора. Не знаю, как долго, но вы были в интимных отношениях с моим братом! — Жоэль ахнула:
— Нет!
— Да! — выпалила Кейт. Слова ее источали яд.
— По-моему, вы сошли с ума! — Жоэль отступила в коридор и огляделась по сторонам, словно желая найти человека, который бы защитил ее от безумной женщины, вторгшейся в ее спальню.
Гнев кипел в душе Кейт, он смешивался с ядом ревности, и к горлу подкатывали те слова, которые Кейт хотела бросить в лицо Жоэль еще вчера, как только увидела ее.
— А теперь вы пытаетесь одурачить Гаррета и его семью? — Кейт шагнула к Жоэль. — Ну давайте, скажите, чей это ребенок? Его или Уилли?
Жоэль покраснела, как свекла.
— Как вы смеете обвинять меня в таких вещах?! — Она стояла посреди коридора, обхватив руками живот. Со стороны могло показаться, будто она боится, что Кейт может навредить ребенку. Однако Кейт знала правду: та испытывала чувство вины.
— Я знаю, что это так. — Кейт замерла на пороге.
Жоэль покачала головой:
— Вы ошибаетесь, мисс Фиск. Вы меня с кем-то путаете.
— Нет! — Голос Кейт стал хлестким, как кнут. — Почему бы вам сразу во всем не признаться? Все равно вас рано или поздно разоблачат.
— Нечего разоблачать. Я же говорю: вы меня с кем-то путаете!
— Да как вы смеете?! — рявкнула Кейт. Она сделала два шага вперед и оказалась нос к носу с Жоэль. — Как вы смеете использовать эту семью?! Как смеете лгать, притворяться и делать невинные глаза?! — прошипела она. — Как смеете вы такими глазами смотреть на бедную леди Ребекку, которой причинили столько страданий?! Я знаю, что скрывается под этой елейной личиной, Жоэль Мартин. Нутро такое же черное, как у моего брата!
— Что здесь творится?
Кейт обернулась и увидела, что с другого конца коридора на них хмуро взирает леди Бертрис. Жоэль разрыдалась, и Кейт впилась в нее горящим взглядом.
— Блестящая игра! — насмешливо воскликнула она. — Вам следовало бы выступать на сцене.
— О! — рыдала Жоэль. — Ой-ой-ой…
Леди Бертрис направилась к ним.
— Что, черт возьми, ты тут делаешь? — бросила она Кейт.
Кейт из кожи вон лезла, чтобы вести себя вежливо с этой дамой, и все без толку. Леди Бертрис невзлюбила ее с первого взгляда. Так что ее терпение кончилось.
— Мы тут с миссис Мартин беседуем, — ответила она, не глядя на леди Бертрис.
— О чем?
Кейт не сводила глаз с Жоэль.
— О ее связи с моим братом.
— Что вы такое говорите, скажите на милость?
— Ой-ой-ой! — Жоэль рыдала и раскачивалась взад-вперед, обхватив себя руками. Кейт смотрела на настоящие слезы, которые струились по нарумяненным щекам, и сжимала кулаки. С каким бы удовольствием она сейчас отдубасила эту интриганку! Единственное, что удерживало ее, — это то, что она носила под сердцем невинного малыша.
Леди Бертрис обняла Жоэль:
— Тише, моя дорогая.
Жоэль, дрожа, бросилась в объятия пожилой дамы. Леди Бертрис прищурилась и посмотрела на Кейт:
— Она ужасно напугана. Что вы с ней сделали?
Кейт скрестила руки на груди и прямо взглянула леди Бертрис в глаза:
— Я потребовала от нее правды, вот что я сделала.
— Пожалуйста, — хныкала Жоэль, — прошу вас, мне нужно сесть… я сейчас упаду…
Провожая Жоэль в желтую комнату, леди Бертрис обернулась к Кейт:
— Идите в свою комнату. С вами я позже разберусь.
Бекки и Кейт ужинали в комнате Бекки: ни одной из них не хотелось изображать вынужденную вежливость в присутствии Жоэль Мартин. Сломанная рука Бекки послужила отличным предлогом для уединения, хоть они и понимали, что все прекрасно догадались, почему на самом деле они отказались ужинать в столовой.
Они почти не разговаривали друг с другом. Бекки была еще печальнее и молчаливее, чем обычно, а Кейт размышляла о событиях дня. Она ничего не добилась, кроме еще большей враждебности Жоэль и леди Бертрис. Как обычно, она только все испортила. Да уж, славно она отплатила Бекки, которая так по-доброму отнеслась к ней и стала ей настоящим другом.