— Джулия, если ты решила окончательно свести меня с ума, то избрала для этого очень удачный способ. Я и так умираю от желания, стоит мне просто подумать о тебе.
Когда Джулия заговорила о спальнях, ее мысли были очень далеки от секса, но слова Зака тем не менее приятно польстили ей.
— Неужели я действительно могу свести тебя с ума?
— Да, и ты об этом прекрасно знаешь.
— Даже если буду просто говорить о наших спальнях?
— Даже если просто будешь говорить о чем угодно. В ответ Джулия рассмеялась таким звонким и беззаботным смехом, каким не смеялась уже давно — с тех самых пор, как уехала из Колорадо.
— А теперь давай уточним кое-какие размеры, — с улыбкой сказал Зак.
— Тебя интересует размер моей спальни?
— Меня интересует размер твоего безымянного пальца.
— Пять с половиной, — тихо ответила Джулия, чувствуя, что ее голос снова охрип от волнения. — А какой у тебя?
— Понятия не имею, но думаю, что довольно большой.
— Ну хорошо, тогда давай поговорим о цвете.
— О цвете моего безымянного пальца?
— Нет, конечно, — с трудом сдерживая смех, возмутилась Джулия. — О цвете твоей спальни.
— Вот чертовка! Все-таки добилась своего! Ну что ж, в данный момент моя спальня находится на небольшой лодке. Там обитые тиком стены, медная лампа, небольшой шкаф и твоя фотография.
— Значит, именно ее ты видишь перед тем, как засыпаешь?
— Я почти никогда не могу заснуть, Джулия. Я просто лежу и думаю о тебе. Скажи, ты ничего не имеешь против лодок?
— Я их просто обожаю.
— Тогда расскажи мне о своей спальне.
— Она вся в рюшечках и оборочках. Кровать под балдахином, покрытая белым покрывалом. Туалетный столик у противоположной стены. И, конечно, твоя фотография на тумбочке у кровати.
— Откуда ты ее взяла?
— Из старого журнала в библиотеке.
— Я не верю собственным ушам! — с притворным изумлением воскликнул Зак. — Неужели для того, чтобы обзавестись моей фотографией, тебе пришлось ограбить библиотеку?
— Конечно же, нет! Я ведь девушка с принципами. Я взяла журнал совершенно официальным путем, а потом просто объяснила, что потеряла его, и заплатила положенный штраф. Зак, — испуганно добавила она, не на шутку встревоженная тем, что только что заметила, — ты знаешь, оказывается школьный сторож все время бродит кругами вокруг учительской. Не думаю, что он слышит то, о чем я говорю, но даже само по себе это совершенно ненормально. Он никогда не ведет себя подобным образом.
— Тогда слушай меня внимательно. Я сейчас повешу трубку, но ты после этого еще некоторое время делай вид, что разговариваешь. Болтай все, что взбредет тебе в голову, но постарайся ввести его в заблуждение.
— Хорошо, погоди, не вешай трубку, он как раз снова пошел к своей тележке.
— Нам в любом случае лучше заканчивать этот разговор. И постарайся за следующую неделю доделать все свои дела. Я хочу сказать, все те, которые необходимо закончить перед окончательным отъездом.
К горлу снова подступил комок, и Джулия просто кивнула, совершенно забыв о том, что Зак не может ее видеть.
— Я бы хотел, чтобы ты знала еще кое-что, — добавил он, не дождавшись ответа.
— И что же это?
— Каждое слово, написанное в том письме, — правда.
— Я это знала с самого начала — с того самого момента, как прочла его. — Чувствуя, что он может повесить трубку в любую секунду, Джулия торопливо и сбивчиво заговорила на ту тему, которая по-прежнему волновала ее:
— Ответь мне, пожалуйста, еще на один, последний вопрос. Что ты думаешь по поводу новых сведений о Тони Остине? Мэтт считает, что все равно ничего нельзя сделать законным путем, но мне кажется…
— Джулия! — резко оборвал ее Зак. — Держись подальше от этого дела. И предоставь Тони Остина мне. Есть масса способов разобраться с этим мерзавцем, не втягивая ни тебя, ни Мэтта.
— И какие же это способы?
— Давай не будем сейчас обсуждать этот вопрос. Да, и еще одно. Если по ходу дела у тебя возникнут какие-то трудности в связи с предстоящим отъездом, ни в коем случае не обращайся к Мэтту. То, что мы собираемся сделать, — противозаконно, и я не хочу, чтобы он оказался втянут в какие-то неприятности. . — Зак! — чуть не плача воскликнула Джулия, чувствуя, как сердце сжимается от какого-то темного, зловещего предчувствия. — Не прощайся со мной так! Скажи хоть что-нибудь хорошее!
— Что-нибудь хорошее? — переспросил Зак, и Джулия облегченно вздохнула, услышав в его голосе прежние ласковые нотки. — И что именно ты хочешь, чтобы я сказал?
Джулия подумала, что он бы мог придумать что-нибудь и без ее помощи, но потом решила, что сейчас не время обижаться на такие мелочи, тем более что Зак заговорил снова, не дожидаясь ее ответа:
— Ровно через три часа я собираюсь лечь в постель. Будь там со мной. И когда ты закроешь глаза, то обязательно почувствуешь, что я рядом.
— Мне это нравится, — еле слышно прошептала Джулия, пытаясь сглотнуть упорно подступающий к горлу комок.
— Я был рядом с тобой каждую ночь. С того самого дня, как мы расстались. Спокойной ночи, любимая.
— Спокойной ночи.
Услышав короткие гудки, Джулия чуть было не повесила трубку, но вовремя вспомнила то, что ей говорил Зак. Правда, она сомневалась в своих актерских способностях, а потому предпочла действительно позвонить Кэтрин и проболтать с ней полчаса обо всем и ни о чем. После этого она вырвала из блокнота записи плана своего предстоящего побега, но, вовремя вспомнив один из телевизионных детективов, в котором преступник был обнаружен по незаметным для глаза отпечаткам на следующих страницах, решила прихватить весь блокнот.
— Спокойной ночи. Генри, — весело попрощалась она с подозрительно любознательным сторожем и вышла из школы через боковой вход.
Генри вышел тем же ходом, но спустя почти три часа. Он довольно долго не мог дозвониться по одному телефонному номеру в Далласе.
Забросив небольшую сумку в багажник машины, Джулия посмотрела на часы, убедилась в том, что до двенадцатичасового рейса у нее еще масса времени, и снова вернулась в дом. Она заканчивала мыть посуду, когда зазвонил телефон.