— Что ты хочешь знать?
Слегка стыдясь несвойственной ему сентиментальности, Зак попытался замаскировать ее шутливым тоном.
— Так как у меня не хватит денег, чтобы заплатить за все, что ты для меня сделал, может быть, я смогу откупиться слегка запоздалым свадебным подарком? Чего бы тебе хотелось?
Прекрасно понимая боязнь друга показаться сентиментальным, Мэтт принял предложенный ему шутливый тон. Сделав небольшой глоток виски, он задумчиво нахмурил лоб, как бы всерьез размышляя над заданным вопросом.
— Учитывая грандиозные масштабы оказанных тебе услуг, я пришел к выводу, что симпатичный островок в Эгейском море будет в самый раз.
— Но у тебя уже есть один остров в Эгейском море!
— Да? Надо же, а я совсем забыл. Ну что ж, в таком случае мне придется посоветоваться с Мередит.
От Зака не укрылось, как смягчилось выражение лица друга при упоминании имени его жены. Как будто прочитав его мысли, Мэтт сделал еще глоток виски и сказал:
— Она очень хочет познакомиться с тобой.
— А как мне хочется с ней познакомиться! — воскликнул Зак и с улыбкой добавил:
— Сидя в тюрьме, я следил за всеми перипетиями твоего повторного ухаживания за собственной женой. Благо это было несложно — об этом писали все газеты. — Зак немного помолчал и продолжал уже серьезно:
— Честно говоря, я был немного удивлен. Ты ведь никогда не рассказывал мне, что был женат пятнадцать лет назад.
— Это долгая история. И я обязательно расскажу тебе ту ее часть, которая не попала в газеты, но как-нибудь в другой раз. Как только ты немного обустроишься в Пасифик Пэлисэйдс, я возьму Мередит, Мариссу и мы приедем к тебе погостить на несколько дней.
— Как насчет того, чтобы приехать ко мне недель через шесть? За это время я вполне успею все подготовить и устрою прием. — Зак ненадолго задумался, после чего снова обратился к Мэтту:
— Может быть, двадцать второго мая? У тебя на этот день ничего не запланировано?
— Шесть недель? Да ты с ума сошел! Что можно успеть за каких-то шесть недель?
Вместо ответа Зак кивнул в сторону телефона и сухо сказал:
— Полюбуйся. Это все «срочные» сообщения, которые телефонисты сочли своим долгом мне передать, несмотря на то, что они, как я и просил, говорили всем, что я не останавливался в этой гостинице.
Мэтт быстро просмотрел толстую пачку бумажек. В числе звонивших были руководители четырех крупнейших студий Голливуда, несколько независимых продюсеров и бывший импрессарио Зака. Последний звонил дважды. Мэтт невесело улыбнулся:
— И во всех одно и то же: «Добро пожаловать домой. Мы всегда знали, что ты на самом деле невиновен, и теперь у нас есть предложение, от которого просто невозможно отказаться».
— Какое удивительное постоянство, правда? — спросил Зак, но в его голосе не было ни злости, ни враждебности. — Забавно, но я что-то не припомню, чтобы кто-нибудь из них писал мне подобные любовные записки, когда я сидел в тюрьме. А теперь они обзванивают все гостиницы в городе и на всякий случай везде оставляют сообщения.
Мэтт улыбнулся, но почти сразу же посерьезнел. Одна мысль не давала ему покоя с той самой минуты, как Зак вышел из тюрьмы.
— Скажи, что ты собираешься предпринять в связи с Джулией Мэтисон? Ведь если она подаст в суд…
Улыбка угасла на лице Зака, а глаза превратились в две колючие льдинки.
— Никогда не упоминай при мне этого имени, — резко перебил он Мэтта. — Слышишь, никогда!
Мэтт был неприятно поражен тоном друга, но не стал акцентировать на этом внимание. В тот вечер, вернувшись в свой коттедж, он позвонил Мередит, сказал, что завтра утром вылетает домой, и вкратце изложил последние новости.
— Заку продолжают поступать предложения практически от всех студий Голливуда. А через шесть недель он собирается устроить прием. Приблизительно двадцать второго мая.
— А как насчет Джулии Мэтисон? — осторожно спросила Мередит, зная, какие чувства вызывает это имя у ее мужа.
— Ее нет в числе приглашенных, — съязвил Мэтт и уже мягче добавил:
— Я знаю, ты считаешь, что я несправедлив к ней. Но ты даже не можешь себе представить, что происходит с Заком при одном только упоминании ее имени. Мередит упрямо продолжала настаивать на своем:
— Хотя бы кто-нибудь из вас задумался о том, что она чувствует сейчас, после того как узнала, что он не совершал всех этих убийств?
— Наверное, разочарование. Ведь ее имидж героини серьезно пострадал.
— Мэтт, что бы ты там себе ни думал, она любила его! Я это точно знаю. Поверь.
— Дорогая, мы с тобой неоднократно обсуждали эту тему. Кроме того, все наши обсуждения совершенно бесплодны. Зак ненавидит ее, и это отнюдь не временное явление. Я буду дома утром. Как Марисса?
— Она скучает по тебе.
— А Мариссина мама?
— Скучает по тебе еще больше.
— Мистер Бенедикт! Можно сфотографировать вас с мисс Коупленд?
Репортерша «Лос-Анджелес дейли ньюс» изо всех сил старалась перекричать музыку и гул голосов пятисот с лишним гостей, приглашенных на роскошный прием, который Зак устраивал в своем калифорнийском доме. Судя по всему, ей это не удалось, потому что заданный вопрос остался без ответа. Нимало не смущенная этим обстоятельством, она подмигнула коллегам и направилась к одному из пятидесяти официантов. Одетые в смокинги, безупречно вышколенные, они обносили выпивкой и закусками гостей, не добравшихся до гигантского белого шатра, где стояли столы, уставленные омарами, икрой и другими деликатесами. Многие из присутствующих, иные прямо в вечерних платьях, обосновались в огромном, окруженном римскими колоннами бассейне. Отовсюду доносились смех и оживленные голоса.
— Вы только посмотрите! А ведь не прошло и шести недель с тех пор, как он вернулся, — восхищенно воскликнула репортерша, взяв с подноса шампанское «Дом Периньон». — Зато теперь все акулы кинобизнеса заглядывают ему в рот и умирают от счастья, что удостоились чести быть приглашенными на этот прием. — Сделав глоток, она немного помолчала и, просто из желания поддержать разговор, сообщила то, что уже было хорошо известно ее коллегам:
— Пресс-секретарь Бенедикта сказала, что Парамаунт и Фоке одновременно предложили ему двадцать миллионов и возможность выбирать любой сценарий по своему усмотрению.