Одной рукой он схватил меня за затылок, другой за талию, причем с такой силой, что мне стало больно. Он буквально приковал меня к себе, словно я могла куда-то подеваться. Дыхание его было прерывистым, сердце неистово колотилось. До конца поездки он не произнес больше ни слова, но и не выпустил меня из своей стальной хватки.
Я планировала через некоторое время снова поговорить с ним, но, судя по всему, и нынешний разговор пошел на пользу нам обоим.
* * *
Ровно в десять я отправила в офис Гидеона две дюжины красных роз на длинных стеблях с запиской:
В память о красных платьях и поездках в лимузинах.
Спустя десять минут по внутренней почте пришел ответ:
Давай проделаем это снова. В ближайшее время.
В одиннадцать в офис Гидеона я послала букет из черных и белых калл с запиской:
В честь черно-белых платьев для вечеринок в саду и того, как меня затаскивали в библиотеки…
Через десять минут я получила ответ:
Я тебя сию же минуту затащу куда надо…
В полдень я прошвырнулась по магазинам. В поисках кольца. Обошла шесть ювелирных салонов, прежде чем наткнулась на то, что сразу же меня зацепило. Платиновое, с гравировкой, украшенное черными бриллиантами, выдержанное в строгом стиле кольцо пробуждало мысли о могуществе и повиновении. Подлинный символ доминирования, по-настоящему мужская вещь. Чтобы заплатить немалую цену, мне пришлось открыть в магазине кредитный счет, но я решила, что вещь стоит многомесячных выплат.
Позвонив в офис Гидеона, я попросила Скотта найти для меня в плотном рабочем графике его босса пятнадцатиминутное окно.
— Огромное спасибо за помощь, Скотт.
— Всегда рад вам служить. Приятно было посмотреть на него, когда сегодня утром принесли от вас цветы. Не могу вспомнить, чтобы я когда-нибудь видел на его лице такую улыбку.
Теплая волна любви омыла меня: мне так хотелось сделать Гидеона счастливым. Как говорил он сам: «Я для этого живу».
На свое рабочее место я вернулась, сияя от счастья. В два часа дня в офис Гидеона я отправила тигровые лилии, а за ними следом письмо в конверте внутренней почты:
В знак благодарности за звериный секс.
Ответ не заставил себя ждать:
Пропусти крав-мага. Я сам устрою тебе тренировку.
В три сорок, за пять минут до назначенной встречи с Гидеоном, я вдруг отчаянно занервничала. На трясущихся ногах я с трудом добралась до лифта. Сейчас, когда пришло время вручить ему мой подарок, мне пришло в голову, что, может быть, он вообще на дух не переносит кольца… недаром ведь никогда их не носит.
Не слишком ли самонадеянным и дерзким выглядит желание, коль скоро я сама ношу кольцо, окольцевать и его?
Рыжеволосая особа в приемной пропустила меня без слов. Скотт встал из-за стола и, широко улыбаясь, поздоровался со мной. Я вошла в кабинет Гидеона, и Скотт закрыл за мной дверь.
Я вдохнула чудесный аромат цветов и отметила, что они словно бы добавляют тепла этому ультрасовременному помещению.
При моем появлении Гидеон оторвался от монитора. Брови его удивленно поднялись.
— Ева… Что-нибудь случилось?
У меня на глазах он переключился с делового настроя на личный, взгляд его потеплел.
— Нет, ничего. Просто… — Я набрала побольше воздуха и выпалила: — У меня кое-что для тебя есть.
— Еще? Я упустил какой-то особый случай?
Я положила футляр с кольцом на письменный стол и отвернулась, ощущая тошноту. Теперь меня не просто одолевали серьезные сомнения в разумности моего импульсивного порыва. Вся эта затея вдруг показалась мне дурацкой. Ну что, спрашивается, смогу я сказать, чтобы избавить его от чувства вины за нежелание носить это кольцо? Мало того что я сегодня уже, можно сказать, ошарашила его, признавшись в любви, так теперь еще и это чертово кольцо!
Он, наверное, уже чувствует себя каторжником, к ноге которого норовят приковать цепью ядро, чтобы не сбежал. Накинули петлю и затягивают…
Я услышала, как открылась коробочка. А потом Гидеон резко выдохнул:
— Ева.
Я осторожно повернулась, вздрогнув при виде того, каким суровым стало его лицо. Руки Гидеона вцепились в футляр так, что побелели костяшки пальцев.
— Перебор? — хрипло спросила я.
— Да. — Он положил коробочку и вышел из-за стола. — Еще какой, черт побери. Я не могу сидеть на месте, не в состоянии сосредоточиться, не в силах выбросить тебя из головы. Неугомонный, на хрен, да только не в том, что касается работы. Ее у меня по горло, а ты держишь меня в осаде.
Проклятье! Можно подумать, я не знала, какие требования предъявляет к нему работа. Прекрасно знала, но совершенно не принимала этого в расчет, когда на меня, раз за разом, накатывало настроение устроить ему сюрприз.
— Прости, Гидеон. Я не подумала.
Он шагнул ко мне. И даже это движение было необыкновенно сексуальным и наводило на мысль о том, как великолепен он в постели.
— Да не извиняйся ты. Сегодня лучший день в моей жизни.
— Правда? — Я смотрела, как он надевает кольцо на палец правой руки. — Мне хотелось сделать тебе приятно. Оно подходит? Мне надо было спро…
— Все прекрасно. Ты прекрасна. — Взяв меня за руки, Гидеон поцеловал мое кольцо, и я проделала то же самое с кольцом на его пальце. — Ева, ты заставляешь меня испытывать такие чувства… Мне больно.
— Это плохо? — У меня сжалось сердце.
— Да это великолепно!
Он взял мое лицо в ладони, так что я ощутила щекой холодок его кольца, и страстно поцеловал. Губы его были настойчивы, язык с порочным умением проскользнул мне в рот.
Я хотела большего, но взяла себя в руки, подумав, что для одного дня и так всего было более чем достаточно. Вдобавок мое появление стало для него неожиданностью, и он забыл «затуманить» стеклянную перегородку, чтобы обеспечить нам уединение.
— Скажи мне снова то, что говорила в машине, — прошептал он.
— Хмм… Ну не знаю…
Я погладила свободной рукой его грудь. Мне было страшно снова сказать, что я люблю его. В первый раз это стало для него потрясением, и я не была уверена в том, что он полностью осознал значение этого признания для нас обоих. Для него.
— Сам знаешь, ты безумно привлекателен. Стоит тебя увидеть, и я уже ног под собой не чую. В любом случае… я боюсь тебя спугнуть.
Он наклонился ближе, прикоснувшись своим лбом к моему.
— Уже сожалеешь о сказанном, да? А все эти цветы, кольцо…
— Тебе правда нравится? — с тревогой спросила я, чуть отстраняясь, чтобы увидеть его лицо и заметить, если он попытается скрыть правду. — Я не хочу, чтобы ты носил его ради меня, если тебя воротит…