— Потрясающе, — покачала головой Олимпия. — Одного не пойму: какое отношение имеет эта увлекательная история к нашим сегодняшним проблемам?
— Самое прямое и достаточно важное, хотя и не слишком очевидное. Каждый местный житель, включая детей, твердо знает, что, если в округе появится посторонний (те, кто просто едет своей дорогой, разумеется, не в счет), необходимо срочно сообщить господину. Иными словами, существует на свете некто, в ком его светлость видит источник опасности.
— И ты веришь, что они это сделают?
— Несомненно. Преданность вопросов не вызывает. В рассуждениях людей не чувствовалось ни капли лицемерия, ни намека на двуличие и игру на публику. Все говорили искренне, от души. Герцог быстро решает все проблемы, по-отечески заботится о подданных, щедро платит за добросовестный труд. Кроме того, рачительно ведет хозяйство, а арендную плату ограничивает разумными суммами. Ну, а самое главное, регулярно приезжает в деревню, разговаривает с каждым встречным и при этом помнит имя собеседника, знает, сколько у него детей, а также неизменно интересуется их здоровьем и успехами.
— Поразительно. Остается лишь восхищаться его необыкновенной памятью.
— Согласен. Еще выяснилось, что в поместье работают семь человек с одной фамилией: Грегор. Шестьдесят лет назад их предки пришли из Шотландии, причем акцент у них сохранился до сих пор, и он очень заметный.
— Черт возьми! Не иначе как Санданы укрывали у себя Магрегоров, членов запрещенной секты якобитов! А ведь вольнодумство могло стоить жизни! — Аргус покачал головой: — Ну, а о незнакомцах, судя по всему, пока ничего не слышно?
— Ни слова, — ответил Леопольд. — И мои люди пока молчат.
— Бандиты надежно замели следы.
— Иначе и не скажешь. Но ничего, моим следопытам любое дело по плечу. — Он вздохнул. — К сожалению, любое расследование требует времени, а если в истории замешан кто-нибудь из членов правительства, задача усложняется. Действовать надо осторожно, чтобы не спугнуть тех, кто предпочитает прятаться за кулисами. Неплохо было бы узнать о Корнике хоть самую малость. Странно, что тебе удалось разыскать какие-то сведения, — все равно, хорошие или плохие. Сейчас невозможно найти ровным счетом ничего. Я уже поручил своим стряпчим просмотреть все документы, о которых ты говорил, однако все напрасно. Приходится признать, что кто-то старательно уничтожил улики, причем сделал это весьма ловко и умело.
— Час от часу не легче, — заметила Олимпия. — Твои слова прямо указывают на те места, где сосредоточена власть. Правительство, вот что приходит на ум. — Леопольд кивнул, и она нахмурилась. — Точнее, те его кабинеты, где умеют подтасовывать факты и используют фальшивые бумаги, воруют. — Она посмотрела на кузена. — А ведь именно этому правительству все вы помогаете.
— Знаю. Получить ответы будет нелегко, но мы постараемся. Мой начальник пришел в ярость от одного лишь намека на причастность к заговору сотрудников. Он отлично понимает, что, если наша семья пострадает от козней высокопоставленных интриганов, на помощь Уэрлоков и Вонов впредь рассчитывать не придется.
Разговор продолжался долго; каждый предлагал свой вариант поисков, однако прийти к общему мнению так и не удалось. От разочарования и безысходности у Аргуса разболелась голова, и он вышел в сад, надеясь, что свежий воздух его излечит. Он сел под старым дубом на каменную скамейку и прислонился затылком к прохладному шершавому стволу, который многие поколения Санданов самоотверженно защищали от посягательств кораблестроителей.
И все-таки что-то оставалось непонятым, не хватало самого важного звена, способного навести на след Корника и его сообщников, кем бы они ни оказались. Аргус помнил, что во время пыток Чарлз говорил не умолкая. К сожалению, из-за побоев смысл его монологов тонул в тумане. Воспоминания о мучительном плене отдавались болью во всем теле, и все же пришло время восстановить тяжкие события, извлечь из темных глубин сознания необходимые подробности.
— Вы уверены, что здесь и вправду присутствует дух? — неожиданно произнес чей-то нежный мелодичный голос, и мрачные мысли тут же покинули Аргуса.
Он открыл глаза и из своего тенистого укрытия посмотрел на освещенное солнцем пространство. В дальнем конце небольшого сада, возле толстой кирпичной стены стояли Яго, Лорелей и одна из ее юных кузин. Двое — а именно барон Аппингтон и мисс Сандан — смотрели на небольшую дверь в стене, а молодая особа не сводила глаз с джентльмена. Впрочем, кузен терпел неумеренный интерес с достойной восхищения выдержкой.
— Да, — ответил Яго. — Даже сейчас ее вижу: сидит возле стены к нам лицом.
Он показал на пустое место примерно в футе от двери.
— А ее хорошо видно? Платье, прическу, лицо?
Словно между прочим кузина подошла еще ближе и посмотрела туда, куда показывал гость.
— Образ немного затуманен, мисс Лилиана, — ответил Яго. — Думаю, бедняжка здесь уже давно.
— А почему же она до сих пор не на небесах?
— Говорят, дух задерживается на земле до тех пор, пока у человека, которому он принадлежал, остаются незавершенными важные дела, и исчезает не раньше, чем освободится от мирских обязанностей.
— А я-то надеялась, что нам удастся увидеть хотя бы смутную тень.
— Не думаю, Лилиана, что встреча с призраком принесет большую пользу. — Лорелей взяла кузину под руку и увлекла в сторону, подальше от Яго. — Но точно знаю, что скоро начнется урок танцев. Тебе пора возвращаться домой.
На мгновение сестра Лорелей замерла в нерешительности, и Аргус едва не рассмеялся, наблюдая, как она разрывается между чувством долга и влечением. Но вот, наконец, она торопливо присела в реверансе и, ни разу не оглянувшись, побежала к дому. Сэр Уэрлок решил, что прятаться больше незачем, и вышел из укрытия.
— Простите, милорд. — Лорелей смущенно повернулась к барону Аппингтону. — Лилиана…
— Милое дитя переживает первую влюбленность, увлечение, интерес — назовите восторженное чувство так, как считаете нужным, — с улыбкой перебил Яго. — Не волнуйтесь, оно скоро пройдет, как когда-то прошло мое собственное умопомрачение, к великой радости леди, которой я поклонялся, и ее супруга.
Лорелей весело рассмеялась и в тот же миг заметила Аргуса. Сэр Уэрлок как раз вышел из тени огромного старого дуба. Открытое проявление симпатии могло показаться непозволительной смелостью, но скрыть радость встречи все-таки не удалось: ее выдал особый, ни с чем не сравнимый блеск изумрудных глаз. Джентльмен, в свою очередь, церемонно предложил ей руку и повел по аллее к дому. Призрак, о котором рассказал Яго, стал отличной темой для обсуждения.
— Печальный образ, — заключила Лорелей уже в гостиной, когда Яго вежливо откланялся, а Аргус наполнил вином бокалы. — Постараюсь выяснить, нет ли среди старинных семейных преданий рассказа об умершей или убитой девушке. Жаль, что бедняжка до сих пор не нашла упокоения, а никто из нас ее не видит и не может ей помочь.