— Значит, он откажется на мне жениться, даже если очень этого захочет, — грустно заключила Лорелей.
Олимпия кивнула:
— Он искренне верит, что своим нелепым отказом спасет тебя от несчастного союза с Уэрлоком.
— Что за глупец!
Олимпия тихо рассмеялась и ласково похлопала Лорелей по руке.
— Хорошо сказано, спорить не буду. Но это вовсе не означает, что при желании не удастся заставить его изменить мнение. Конечно, если роль любовницы тебя не устраивает.
Олимпия неопределенно пожала плечами, а Лорелей ответила оскорбленным взглядом.
— Я не настолько безответственна, чтобы из-за безумных поцелуев рисковать будущим. — Она вздохнула. — Едва увидев сэра Уэрлока среди роз, я сразу поняла, что это тот, о ком я мечтала всю жизнь. Конечно, я выросла в деревне, но и у нас здесь часто приходится бывать на балах, пикниках и прочих светских увеселениях. За мной многие ухаживали, и все же я ни разу не почувствовала даже искры интереса, хотя встречала очень приятных джентльменов. Я уже начала беспокоиться, что со мной что-то не в порядке.
— И тогда появился Аргус.
— Да, совершенно неожиданно. В прямом смысле он материализовался из воздуха. Наверное, не следовало настаивать на продолжении отношений. Он меня отталкивал, значит, надо было уйти.
— Нет, все верно. Настойчивость необходима. Но как же насчет Дариуса и Олуэна?
— Дариус и Олуэн — прекрасные мальчики. Но главное, это сыновья сэра Уэрлока. Очень обидно, конечно, что он ничего о них не сказал. Ну, и от ревности, само собой, никуда не спрятаться. — Лорелей поморщилась. — Да, да, мучительная, черная ревность. Очень глупая ревность, потому что в то время, когда у Аргуса родились дети, я сама была ребенком. Но все равно больно думать, что до меня у него было много женщин.
— Уэрлоки и Воны издавна славятся не только красотой, но и бурным темпераментом. Прежде чем жениться, каждый успевает пережить множество романов — как правило, коротких. Такое чувство, что наши мужчины стараются приобрести как можно больше опыта.
— Знаю. У меня у самой тринадцать братьев. И как только голос начинает ломаться, каждый пускается во все тяжкие. — Олимпия рассмеялась, и Лорелей тоже не смогла сдержать улыбку, однако вскоре снова стала серьезной. — Значит, сыновья Аргуса тоже наделены талантами?
— Дариус видит то, что мы называем аурой. Каждого из нас окружает неповторимое облако, незаметное для обычных людей. Только избранные способны по его цвету определять состояние, настроение и даже мысли. Дариус изучает различные сочетания цветов, чтобы лучше понимать, что означает каждый из множества вариантов. Олуэн обладает иным даром: пожалуй, его можно смело назвать провидцем.
— Неужели эти способности настолько страшны, что из-за них матери бросили собственных детей?
— Суеверие до сих пор цветет буйным цветом: Дариус сказал, что ты обладаешь светлой, прозрачной аурой.
— О! — Лорелей не знала, как реагировать на неожиданную оценку. — А это хорошо? Звучит приятно.
— Очень хорошо. А еще он заметил, что ваш дворецкий аурой напоминает военного.
— Вполне подходит. Макса действительно можно считать генерал-майором Санданмора.
— Теперь ты поняла Аргуса?
— Поняла, что он боится брака как огня.
— В некотором роде. Опасается, что если встретит женщину, с которой не захочет расставаться, и женится, то семейная жизнь пойдет вкривь и вкось. Боится душевных страданий и сердечной боли, хотя ни за что не признается в собственной слабости. Страшится найти любовь и вскоре потерять, обрести счастье, а потом бессильно наблюдать, как оно рассыпается.
— Однако вслух ничего подобного не произнесет.
— Никогда. Разве можно? Так немужественно!
Лорелей со смехом покачала головой:
— Даже и не знаю, что делать.
— Надо постараться доказать ему свою любовь и заставить поверить, что не боишься наших способностей и ни за что на свете не предашь и не бросишь собственного ребенка.
— Сомневаюсь, что смогу произнести подобные слова, — пробормотала Лорелей, отлично понимая, что заверения в данном случае напрасны. — Нелегко заставить человека поверить, если он не готов выслушать.
— Согласна. И все-таки не сомневаюсь, что тебе удастся найти единственно возможный путь. — Олимпия легко поднялась и отряхнула юбку. — Прости, что помешала. Я решила, что пришла пора объяснить, почему Аргус до смешного страшится женитьбы. Понимаю, что ты приняла бы предубеждение на свой счет, но это совсем не так. Ни разу не видела, чтобы брат настолько увлекся, что изменил бы строгим правилам. Соблазнить невинную дочь герцога — серьезный шаг.
— Не сказала бы, что сэр Уэрлок действительно меня соблазнил, — попыталась уклониться Лорелей, но в этот миг вспомнила о даре новой подруги. — Святая Дева! — воскликнула она, густо покраснев. — Ты же способна прочитать все, что здесь происходило!
— Да, способна, и все же не прочитала, потому что умею волевым усилием отгораживаться от воспоминаний. Пришлось научиться, иначе давно бы сошла с ума. Нет, мне известно лишь о догадках Яго. Мужчина понимает мужчину. Ну, а еще сработали вещественные доказательства: вчера Аргус весь вечер стряхивал с сюртука листья яблони.
— Наверное, думаешь, что я…
— Думаю, что ты влюблена, а именно в любви остро нуждается брат. Ему необходима та, которая сумеет принять его целиком, — таким, каков он есть. И я искренне желаю ему найти свою единственную. И вот появляешься ты — совсем молодая, неискушенная, но такая смелая! Тебя не пугает даже его странный, таинственный дар, а это означает, что твоя любовь не знает препятствий.
Лорелей решила, что отрицать чувства не имеет смысла.
— Дело в том, что его дар не подействовал ни на меня, ни на Макса.
— Удивительно! Что ж, тем лучше. Мыс братом очень близки. Так сложилось с детства, ведь мы самые младшие в семье, где мать терпеть не могла собственных детей. Порою мне удается понять его лучше, чем он сам себя понимает. А он точно так же чувствует мои мысли и настроения. Уверена: Аргус мечтает о счастливом союзе, о жене, которая навсегда останется и с ним, и с общими детьми.
— А заодно и с теми юными путешественниками, которые явились сюда спасать отца? — с улыбкой уточнила Лорелей.
Олимпия кивнула:
— Да, и с ними тоже — отчасти. Вряд ли мальчики захотят оставить ту жизнь, которую построили вместе с Пенелопой и другими ее воспитанниками. В Радмуре сложилась крепкая любящая семья, хотя и довольно странная по составу. Муж нашей кузины — человек редкой доброты: сумел понять и принять каждого; даже специально перестроил западное крыло своего огромного дома, чтобы все могли жить вместе. Аргус обожает сыновей, а те искренне тянутся к отцу, но в то же время не могут оставить дом, ставший родным. Брат уважает их позицию.