Но он определенно вожделеет к ней. Вот оно! Он нашел ответ! Похоть. Он просто хочет ее. Он испытывает такое возбуждение, какого не испытывал никогда в жизни, и тот факт, что она его жена…
Нет, Виктория для него никто. И поэтому меньше всего ему хотелось бы осложнить ее предстоящий уход.
Но знает ли он, чего хочет? Он знает, чего не хочет. Обязательств. На самом деле ему вообще не нужен никакой брак. Он и на Сибил решил жениться только потому, что мать мечтает понянчить внуков, да и ему мысль о детях не неприятна. Не помешала бы и хозяйка дома, чтобы жизнь обрела свои берега. Это казалось ему вполне достойным основанием для брака. Рассудительность. Не похоть.
Следовательно, ему нужно вернуться в коттедж, улечься на свою сторону кровати, за горы подушек, и сразу же уснуть.
Но… сначала, пожалуй, стоит принять холодный душ.
Возвратившись в коттедж, Джек нашел Вики лежащей в постели, в одной из тех неприличных ночных рубашек, которые они купили в Лондоне. Ее до пояса укрывала простыня, которая ничуть не скрывала прелестных выпуклостей груди. Рыжие локоны живописно рассыпались по подушке. Глядя на нее, Джек изо всех сил старался не застонать.
Под холодным душем ему пришлось стоять долго. Когда он вышел, Вики лежала в полутьме. Горела только настольная лампа с его стороны кровати. Вики еще не спала и улыбнулась ему в слабом свете, когда Джек проходил мимо. Только одному небу было известно, с каким трудом давался ему каждый шаг!
— Чувствуешь себя лучше? — прошептала она, и Джеку удалось кивнуть.
— Да. Спасибо. — Но он лгал.
— Это был потрясающий день, — сонно пробормотала Вики, когда он скользнул под простыню на своей половине кровати. — Спасибо тебе, Джек.
— Не стоит благодарности. — Это прозвучало довольно резко. И Джек заставил себя улыбнуться, а затем выключил лампу, чтобы избежать необходимости скрывать выражение своего лица. Но в лунном свете ему по-прежнему видны были изгибы ее тела. Проклятье, она так близко! — Я тоже получил массу удовольствия.
— Ты никогда не задумывался о карьере тренера по плаванию?
— Есть множество карьер, о которых я никогда не задумывался, — с горечью сказал Джек. — Владельца Майлстоуна. Тренера по плаванию…
— Мужа?
— Мальчики считают меня настоящим! — взорвался он, и в этом-то было все дело. Если бы никто не считал его настоящим, ему не пришлось бы притворяться. Ведь именно притворство сводило его с ума — разве не так?
— Считают, — тихо произнесла Вики. — А ты против?
— Я… Нет. Если ты не против, — выдавил он. — Только в конце года из-за этого нам придется намного труднее.
— Джек, давай подумаем о конце года в конце года. А пока… Такой медовый месяц мне даже во сне присниться не мог. Я уже научилась проплывать десять ярдов. Я здесь со своими братьями… и с тобой. Я бы не смогла быть более счастливой, даже если мне этого захотелось бы.
А он мог бы. Он мог бы быть гораздо, гораздо счастливее. И все, что нужно было для этого сделать, — это отбросить проклятые подушки!
Но ему нужно сохранять сдержанность. Непонятно как, но нужно.
— Я рад, что ты хорошо проводишь время.
— Я чудесно провожу время. — Джек не сразу заметил, что она просунула руку под подушки. А когда теплые и уверенные пальцы притянули к губам его ладонь, было уже поздно что-то предпринимать. Вики нежно поцеловала подушечки его пальцев. Это был жест благодарности. Ничего более. Не так ли? — Это настоящее чудо. Чудесный день. Чудесный Джек.
— Всему этому придет конец. — Джеку все-таки удалось высвободить руку, но ценой огромного усилия над собой. — В конце концов у каждой Золушки есть своя полночь. Твоя наступит чуть позже.
— Я не забываю об этом. — Интонация Вики стала серьезной, но она по-прежнему шептала из темноты, и это рождало ощущение невероятной интимности. — Джек, почему ты так боишься привязанностей?
— Я не боюсь.
— Боишься. — В ее голосе теперь сквозила улыбка. — Ты просто большой цыпленок.
Джек глубоко вдохнул. Что сказать в ответ на это? Только правду.
— Лучше быть большим цыпленком, чем жареной курицей.
Это казалось невероятным — лежать в темноте и разговаривать так, словно между ними ничего нет. Только эти мерзкие подушки!
— Нет, серьезно…
— Серьезно — что?
— Почему ты не позволяешь себе любить… Сибил?
Потому что у меня никогда не возникало даже малейшего побуждения полюбить ее, подумал Джек, но вслух этого не сказал. В то время как Вики…
Но нужно было дать вразумительный ответ. И тот, что он предложил ей, тоже был правдой.
— Я уже говорил тебе раньше. Любовь — это не для меня.
— Потому что ты боишься боли, которую тебе могут причинить?
— Потому что я боюсь боли, которую мне обязательно причинят. Рано или поздно. Либо ты… либо Сибил. Ничто не длится вечно.
— Значит… — Вики вдруг забыла о шепоте. Теперь в ее голосе звучало любопытство. — Значит, когда ты обдумываешь план новой книги, ты уверен, что ее будут читать и через тысячу лет?
Джек улыбнулся в темноту, не понимая, куда она клонит.
— Да нет. Но мне нравится думать, что лет через сто меня еще не забудут. — Он пожал плечами. — Впрочем, возможно, это случится лет через сорок. А может быть, и еще раньше.
— Но ты, тем не менее, все равно считаешь, что их стоит писать.
Проклятье! Он прямиком угодил в расставленную ею ловушку. И даже стена из подушек не спасла его!
— Книги — это совсем другое, — выдавил Джек.
— Конечно, — мягко согласилась Вики. — Но в каком-то смысле книги и взаимоотношения между людьми похожи. Если им отпущено сорок лет, то в течение этого времени они все равно не теряют своего очарования.
Вики хмурилась, и Джек чувствовал это. Он уже начинал узнавать ее настроения и интонации.
— Ты потерял Кэтрин, — еще мягче сказала она. — Ты говорил, что считал ее своим лучшим другом. А сегодня ты рассказывал мне о том, как учил ее плавать, когда вы были детьми. Если бы тебе предложили прожить жизнь заново, ты предпочел бы, чтобы в ней не оказалось тех счастливых часов, которые вы провели вместе? Из-за того, что она могла бы тебя бросить?
— Это не твое дело. — Голос Джека прозвучал неоправданно резко.
— Мне просто интересно.
— Что ж, уйми свое любопытство. Давай спать. Ха! Хорошее предложение! Как будто им удастся заснуть сегодня!
— Просто мне кажется, что ты нечестен в отношении Сибил, только и всего. — Вики не оставляла попыток задеть его за живое. — Мне кажется, что настоящий брак предполагает настоящую любовь.
— Такую, какая связывала твоих родителей?