— Конечно, мисс Бенкрофт, сейчас. Без проблем. Отчасти удовлетворившись, Мередит широкими шагами направилась к выходу, намереваясь взять такси, а уже из офиса позвонить в полицию насчет украденной машины. Полная решимости остановить только что появившееся из-за угла такси, она метнулась вперед, но тут же замерла на месте, увидев толпу репортеров, слонявшихся у дома.
— Мисс Бенкрофт! Насчет вчерашнего вечера… — окликнул один из них, и двое фотографов начали снимать ее. В этот момент такси остановилось, и из него вышел мужчина в огромных темных очках-консервах, почти скрывавших лицо. Не узнав Мэтта, Мередит поспешно отступила и бросилась к лифту. Ну и что из того, что теперь ей придется сидеть в собственной квартире, как в тюрьме, без права выхода? Никаких проблем! Сейчас Мередит поднимется наверх, вызовет такси по телефону и попросит подъехать к черному ходу, а потом выйдет из дома, прокрадется за мусорными баками и прыгнет в машину, как только она подъедет. О чем речь?! Уж это она сумеет сделать! Ну конечно, сумеет!
Она успела добраться до квартиры и подняла трубку, когда в дверь постучали. Совершенно выбитая из колеи испытаниями и несчастьями последних дней, Мередит открыла дверь и ошеломленно уставилась на Мэтта, заполнившего собой проем; в темных стеклах очков отражалась она сама.
— Доброе утро, — нерешительно улыбнулся он.
— Неужели?.. — ответила она, впуская его.
— И что это означает? — поинтересовался Мэтт, пытаясь разглядеть ее глаза за большими круглыми солнечными очками, чуть кривовато сидевшими на маленьком носу, боясь, что его попросту попытаются выгнать.
— Это означает, — строго объяснила она, — что если, по-твоему, такое утро — доброе, значит, я запираюсь в кладовой и не выхожу оттуда даже для того, чтобы посмотреть, каким будет завтрашний день.
— Ты расстроена! — догадался он.
— Я? — саркастически осведомилась она, показывая на себя. — Я расстроена? Подумаешь, что такого случилось? Я всего-навсего заключенная в собственной квартире и не могу подойти к радио, телевизору или взять в руки газету без того, чтобы не услышать о себе интересные подробности. Не понимаю, почему такие мелочи должны меня расстроить?!
Мэтт едва сдержал улыбку, однако Мередит успела заметить, как дернулись его губы.
— Попробуй только засмеяться! — негодующе вскинулась она. — Это ты во всем виноват! Стоит тебе оказаться рядом, как моя жизнь превращается в ад!
— И что же с тобой происходит? — спросил он со смехом, умирая от желания схватить ее в объятия. Мередит воздела руки к небу:
— Все летит к черту! На работе случается такое, чего в жизни не случалось, — то бомбы подкладывают, то кто-то собирается нас захватить! Дошло до того, что только сегодня мою машину украли, кто-то занял мою стоянку, и в довершение ко всему я обнаружила, что моя лучшая подруга и мой бывший жених провели ночь вместе.
Мэтт хмыкнул, удивляясь типично женской логике, с которой Мередит перекладывает на него вину за все неприятности, и покачал головой:
— И ты считаешь, что я — причина всех бед?
— Хорошо, так как же ты объяснишь это?
— Космическим совпадением?
— Вернее сказать, космической катастрофой, — поправила она и, вызывающе подбоченившись, сообщила:
— Всего месяц назад я вела мирную, спокойную, упорядоченную жизнь, размеренную и достойную. Посещала благотворительные балы и танцевала. Теперь я хожу по кабакам и ввязываюсь в пьяные драки, ну а потом мчусь по улицам в лимузине, за рулем которого сидит совершенно обезумевший шофер, уверяющий, что упакован удочкой! И тут же выясняется, что он имеет в виду револьвер, поскольку рассуждает, каким образом собирается пришить тех, кто захочет нас остановить!
Она выглядела такой прекрасной и такой разъяренной, что плечи Мэтта вновь затряслись о г смеха.
— И это все?
— Нет! Есть еще одно, о чем я забыла упомянуть!
— И что же именно?
— Это! — с торжеством провозгласила она, снимая очки. — У меня глаз подбит! Фонарь! Си…
Мэтт, не зная, смеяться или плакать, поднял палец и осторожно коснулся крохотной синей полоски в уголке нижнего века.
— Ну, положим, — сочувственно улыбнулся он, — до фингала или фонаря это не дотягивает. Всего-навсего малюсенькая «мышка».
— Прекрасно! — отрезала она. — Зато я узнала новый термин!
Не обращая внимания на колкость, Мэтт с плохо скрытым восхищением изучал почти невидимый синяк.
— Чем это ты его замазала?
— Подгримировала, — ответила она, нахмурившись. — А в чем дело?
Едва не задохнувшись от смеха, Мэтт стянул очки.
— У тебя не осталось еще немного грима? Можно позаимствовать?
Мередит ошеломленно уставилась на такой же синяк в углу его глаза и неожиданно ощутила безумную потребность расхохотаться. Заметив, что Мэтт прикусил губу, Мередит робко хихикнула и зажала рукой рот, чтобы заглушить смех, но глаза испуганно расширились, и первый звонкий смешок вырвался на волю. Она хохотала так заразительно, что на глазах выступили слезы, и Мэтт тоже не выдержал. Когда он притянул к себе ее трясущееся тело, Мередит обмякла в его объятиях, умирая от смеха.
Сжав ее покрепче, Мэтт зарылся смеющимся лицом в золотистые волосы, переполненный ее и своей радостью. Несмотря на внешнюю беззаботность сегодняшнего утра, Мэтт должен был признать, что почти все ее обвинения справедливы. Он терзался угрызениями совести с того момента, как увидел утренние газеты. Он действительно перевернул ее жизнь, и если бы Мередит набросилась на него, Мэтт без единого слова оправдания выдержал бы все. Но беспредельная благодарность затопила его душу, когда Мэтт понял, что она способна относиться с юмором к довольно неприятной ситуации, в которую к тому же попала по его вине.
Немного успокоившись, Мередит чуть отстранилась.
— Это… — еле выговорила она сквозь смех, — ..это Паркер наградил тебя «мышкой»?
— Ну в этом случае я не был бы так оскорблен! — пошутил Мэтт. — Беда в том, что именно твоя подруга Лайза влепила мне хуком справа. А как ты заполучила свою?
— Ты устроил.
Мэтт перестал улыбаться:
— Не может быть.
— Может, — усердно закивала она, но очаровательное лицо по-прежнему светилось весельем. — Т-ты уд-дарил меня локтем, когда я наклонилась, чтобы спасти Паркера. Хотя, случись это сегодня, я, возможно, хорошенько лягнула бы его!