— Об уроке номер три.
— Я должна разыскать Эффи, — попыталась Джун сменить тему разговора.
— Миссис Локвуд ушла в дом и просила сказать вам об этом. — В его голосе слышались насмешливые нотки. — Мисс Мортон, вы не ответили на мой вопрос.
— Я не хочу говорить об этом. Уходите.
Его тень не подчинилась приказу и продолжала следовать за тенью Джун.
— Почему? Вы нашли кого-то для занятий сексом?
Пораженная его прямотой, она остановилась.
— Я не занимаюсь сексом ни с кем.
— Неужели? А я думал, что ваши длительные прогулки увенчались наконец успехом и вы нашли другого учителя.
Не собираясь более терпеть его насмешки, Джун гневно произнесла:
— Разумеется, нет.
— Слава Богу! А то я уж было испугался, что вы не считаете меня сексуально притягательным…
Джун ускорила шаг, но он приостановил ее, взяв за руку. И это незаметное движение было таким многозначительным!
— Дорогая, никогда не считай себя нежеланной! Таких женщин не существует, если рядом настоящий мужчина.
Он коснулся пальцами ее подбородка, мягко заставляя посмотреть ему в глаза. Его взгляд околдовал ее, давая более реальные обещания, чем все слова в мире. Она почувствовала, что тает и теряет способность сопротивляться. Джун отрицательно замотала головой, но руки сами потянулись и обхватили его шею, коснувшись шелковистых волос на затылке.
— Это неправильно, — выдохнула она.
— Это великолепно!
Он взял ее на руки, и дрожь, которую она ощутила в них, окончательно рассеяла все ее страхи.
Как по волшебству, они оказались на полотенце, оставленном на песке. Его поцелуи сначала были нежными и легкими, как морской ветерок. И она страстно отвечала ему, наслаждаясь каждой минутой близости. Он шептал ей подбадривающие слова, словно чувствуя, что ей нужна поддержка. И с каждой секундой она становилась увереннее, позволяя себе полностью подчиниться инстинктам.
Гордон так деликатно и чувственно руководил ее действиями, что она только сейчас начинала понимать, как мало знала о сексе.
Его умелые пальцы легко ласкали все ее тело, вызывая в нем волны безудержного желания. Руки становились все более требовательными. Она ощущала прикосновения его кожи и биение своего сердца. Его поцелуи словно шелком покрывали ее плечи. Джун чувствовала, что с каждой минутой все разительнее отличается от той Джун, что была здесь всего час назад. Чувственная Джун — впервые в жизни!
Губы Гордона коснулись выреза ее купальника, и из его груди вырвался стон. Джун и представить себе не могла, что он испытывает такое же неукротимое желание. Она нежно провела пальцами по его шее, получая огромное наслаждение только от того, что он рядом.
Медленно спустив бретельку лифчика, он поцеловал место, где она только что была, а затем, коснувшись ее груди, хрипло прошептал:
— Самое время для урока номер четыре, дорогая.
Его рука скользнула под трусики, и Джун чуть не задохнулась от неожиданного прикосновения его пальцев к ее нежной плоти. Все ее тело кричало и молило о том, чтобы он не останавливался и занялся с ней любовью. Но разум сопротивлялся, неустанно твердя, что лишь прошлой ночью он был с другой женщиной. Это напоминание привело ее в чувство.
— Пожалуйста, — вскрикнула она, — не надо!
Гордон удивленно посмотрел на нее.
— Не говори так, дорогая.
В его голосе была страсть, и ей захотелось сказать ему, что и ей нелегко далось решение оттолкнуть его.
Ее трясло как в лихорадке, и, если бы он стал настаивать, она не смогла бы оказать никакого сопротивления. Ей оставалось лишь уповать на его порядочность.
— Прости меня. Я знаю, как трудно мужчине остановиться…
Гордон молчал. Джун беспомощно смотрела на него. Отблески заката играли на его скулах, усиливая огонь, пылавший в его глазах. Но, возможно, в них просто отражалось заходящее солнце. Она нахмурилась, пытаясь разобраться в этом.
Джун видела, что в нем борются противоречивые чувства, из которых явным было лишь огорчение. Да и какой мужчина в такой ситуации не был бы расстроен! Но он молчал и ни о чем не просил ее.
Наконец она увидела на его губах грустную улыбку.
— Если вы хотите, чтобы я восхищался вашими принципами, мисс Мортон, дайте мне время.
Он отстранился и встал. Затем, подав ей руку, резким рывком поставил ее на ноги.
Пока она приходила в чувство, Гордон сложил полотенце.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
Джун молча кивнула и пошла куда глаза глядят. Гордон догнал ее и, взяв за руку, повел в противоположную сторону.
— Куда собрались, мисс Колумб?
Не удержавшись, она взглянула ему в глаза. Он ответил отстраненно вежливой улыбкой. Но вместо того чтобы ощутить благодарность, Джун вдруг с возмущением подумала о том, как легко он смог забыть о происшедшем с ними несколько минут назад.
Почти враждебно она спросила:
— Почему ты так добр ко мне? Ты бы должен был сейчас злиться на меня.
Уже стемнело. Яркая луна появилась на небе. Но даже в ее свете Джун не смогла разглядеть выражения его глаз.
— Тебе не составит труда поймать много пчел на свой мед, дорогая. Но ты можешь и передумать насчет урока номер четыре. — Взглянув на часы, он заметил: — Я должен сейчас лететь в Лос-Анджелес. Ты знаешь, куда идти?
Неожиданно ее охватило бешенство. Как он может быть таким безразличным! Может быть, там, на пляже, был не он, а лишь его двойник?..
Джун старалась не думать о том, что произошло, но одно было несомненно: она уже никогда не будет такой, как раньше.
— Я отлично знаю, куда мне идти, мистер Ньюэлл! В противоположную от вас сторону!
Он удивленно поднял брови, и это расстроило ее еще больше. Неужели он не понимает, что причиняет ей боль?
— Послушайте… — начала она. — Больше никогда не подходите ко мне с этим… этим… — Она показала пальцем на его губы, не в силах при воспоминании о страстных поцелуях произнести ни слова. — То есть с этим… этим… — Джун указала на его плечи. Окончательно лишившись дара речи, она растерянно посмотрела ему в глаза. В них была нерешительность.
Джун повернулась и пошла прочь, чувствуя себя бесконечно униженной. Какая глупая затея — попытаться вступить в связь с Гордоном Ньюэллом! И хотя их отношения не зашли слишком далеко, она все равно была сейчас опустошена и измучена. Она понимала, что это был переломный момент в ее жизни, и упрекала себя за нерешительность.
Но как он мог так легко и небрежно относиться к тому, что произошло? Увы, ответ на этот вопрос был ей слишком хорошо известен! Очевидно, у Гордона Ньюэлла такое случается каждый день и все это не имеет для него большого значения. К тому же его вряд ли когда-нибудь так прерывала совсем ошалевшая девственница, и он наверняка теперь будет относиться к ней как к капризному ребенку.