Моя просьба вызвала яростное противодействие со стороны Минтона, выражавшего сомнение в аутентичности и правовой обоснованности улики. В конце концов судья рассудила в мою пользу. По правде сказать, она и сама проявляла признаки того же возмущения, что я искусственно на себя напускал, и Минтон имел мало шансов.

Судебный пристав отнес компьютерную распечатку Корлиссу, и судья велела ему прочитать ее.

– Я не очень хорошо читаю, судья, – произнес он.

– Постарайтесь, мистер Корлисс.

Тот взял бумагу и, уткнувшись в нее лицом, стал читать:

«Человек, ложно осужденный за изнасилование, был освобожден в субботу из Аризонского исправительного учреждения и дал торжественное обещание добиваться правосудия для других ложно осужденных. Фредерик Бентли, тридцати четырех лет, отсидел почти восемь лет в тюрьме по обвинению в изнасиловании шестнадцатилетней девушки. Жертва нападения опознала в насильнике своего соседа Бентли, а анализы крови выявили ее тождественность типу спермы, взятой с тела жертвы. Версия была подтверждена на судебном процессе тюремным информантом, заявившим, что Бентли признался ему в этом преступлении, когда они вместе находились в пересыльной камере. На протяжении всего процесса и даже после вынесения приговора Бентли упорно отстаивал свою невиновность. Как только суды штата признали результаты анализов ДНК юридически правомочным доказательством, Бентли нанял адвокатов, чтобы добиться проведения такого анализа – с использованием спермы, собранной с тела жертвы изнасилования. В начале года судья отдал распоряжение произвести этот анализ, и полученный результат показал, что Бентли не являлся означенным насильником.

На вчерашней пресс-конференции в отеле „Аризона Билтмор“ недавно освобожденный Бентли яростно обрушился на тюремных информантов и призвал принять в штате закон, который наложил бы строгие ограничения на их использование полицией и судами.

Информантом, который под присягой заявил, будто Бентли признался ему в изнасиловании, оказался некий Д. Дж. Корлисс, уроженец Мезы, арестованный ранее по обвинению, связанному с наркотиками. Когда ему рассказали об оправдании Бентли и спросили, сфабриковал ли он свое свидетельство, Корлисс отказался от комментариев. На своей пресс-конференции Бентли заявил, что Корлисс хорошо известен полиции как стукач и использовался в нескольких уголовных делах, когда ему поручали сблизиться с тем или иным подозреваемым. Бентли заявил, что обычная практика Корлисса состоит в том, чтобы фабриковать признания, если он не может вытянуть их из подозреваемых. Дело против Бентли…»

– Спасибо, мистер Корлисс, – сказал я. – Думаю, этого достаточно.

Корлисс опустил распечатку и воззрился на меня как ребенок, который открыл дверь в доверху набитый стенной шкаф и увидел, что содержимое вот-вот повалится ему на голову.

– Вас привлекали за лжесвидетельство по делу Бентли? – спросил я его.

– Нет, никогда! – энергично возразил он, словно этот факт полностью оправдывал его.

– Потому что полиция соучаствовала с вами в фабрикации дела против мистера Бентли?

Минтон заявил протест:

– Уверен, мистер Корлисс не имеет ни малейшего понятия, что лежало в основе решения привлекать его или не привлекать.

Фулбрайт сочла возражение обоснованным, но меня это уже не волновало. Я так далеко продвинулся с этим свидетелем, что догнать меня было невозможно. Я перешел к следующему вопросу:

– Кто-либо из прокуроров или полицейских просил вас сблизиться с мистером Руле и подтолкнуть его к откровению?

– Нет, просто, я думаю, так уж мне повезло.

– Вас не просили вытягивать признание у мистера Руле?

– Нет.

Несколько мгновений я вглядывался в него с выражением невыразимого отвращения.

– У меня все.

Я сохранял эту драматическую позу, призванную выразить гнев и гадливость, пока шел к своему месту, и, прежде чем сесть, театральным жестом швырнул перед собой на стол коробку с видеокассетой.

– Мистер Минтон? – вопросила судья.

– У меня все, – тихо ответил он.

– О'кей, – проговорила Фулбрайт. – Я намерена отпустить жюри на ранний обеденный перерыв. Я бы хотела, чтобы все вы вновь собрались здесь ровно в час дня.

Натянув на лицо деланную улыбку, она обратила ее к присяжным и держала на лице, пока они выходили из зала суда. Улыбка спала с ее лица в тот момент, когда дверь за ними закрылась.

– Я хочу видеть представителей обеих сторон у себя в кабинете, – скомандовала она. – Немедленно!

Судья Фулбрайт не стала ждать никакого ответа. Она покинула свою судейскую скамью так быстро, что ее мантия взметнулась за ней, точно черное одеяние старухи с косой.

Глава 40

К тому времени как мы с Минтоном прошли в кабинет позади зала суда, судья Фулбрайт уже закурила сигарету. После одной длинной затяжки она загасила ее о стеклянное пресс-папье, а затем убрала окурок в пластиковый пакет с застежкой, который вынула из своей сумочки. Закрыла пакет, сложила его и положила в сумку. Ее задачей было не оставлять свидетельств своего правонарушения ночным уборщикам или кому-либо еще. Судья выпустила дым в вентиляционное отверстие в потолке и посмотрела сверху вниз на Минтона:

– Мистер Минтон, во что, черт вас дери, вы превратили мой судебный процесс?!

– Ваша че…

– Замолчите и сядьте! Оба!

Мы сделали, как она велела. Судья села напротив и подалась к нам через стол. Смотрела она по-прежнему на Минтона.

– Кто занимался подготовкой этого вашего свидетеля? – спросила она уже спокойно. – Кто производил проработку его биографии?

– Э-э… это было… вообще-то мы прорабатывали данные… изучали его послужной список только по округу Лос-Анджелес. В отношении его не было никаких сигналов опасности. Я проверил его фамилию по базе данных – правда, без инициалов.

– Сколько раз его использовали в нашем округе до сегодняшнего дня?

– В суде – только раз. Но я нашел еще три уголовных дела, по которым он предоставлял информацию. По Аризоне ничего не всплыло.

– И никто не догадался проверить, фигурировал ли этот человек где-либо еще, никто не попробовал другие варианты фамилии?

– Думаю, нет. Видите ли, он перешел ко мне от предыдущего прокурора по этому же делу. Я решил, что она уже проверила его.

– Чушь! – резко бросил я.

Судья обратила взгляд ко мне. Да, я мог спокойно сидеть и смотреть, как идет ко дну Минтон, но не собирался позволить ему утопить вместе с собой Свирепую Мэгги.

– Предыдущим прокурором по данному делу была Мэгги Макферсон, – продолжил я. – Оно числилось за ней не более трех часов. Она – моя бывшая жена. Как только она увидела меня на первоначальном слушании, прекрасно поняла, что ее отстранят. И дело в тот же день передали вам, мистер Минтон. Когда же, по вашему мнению, она должна была выяснять подноготную вашего свидетеля? Особенно этого, который выполз из-под своего камня уже после первого судебного слушания. Она просто переадресовала его вам, вот и все.