— Я же сказал, что это надо видеть.
— В таком случае объясни, что ты хочешь мне продемонстрировать. Ты разговаривал со Стоуном? Спросил у него, где он все это время шлялся?
Карвер покачал головой:
— Нет, я с ним не разговаривал. Сегодня я специально поехал к нему очень поздно, поскольку надеялся-таки застать дома. Там его не оказалось, зато я нашел у него кое-что любопытное. Разработки по веб-сайту, о котором расспрашивали парни из ФБР. Этот веб-сайт — его рук дело.
— Иначе говоря, как только он услышал о визите фэбээровцев с ордером, так сразу и задал стрекача?
— Похоже на то.
— Необходимо позвонить в ФБР, Уэсли. Мы не должны производить впечатление людей, которые покрывают этого парня, что бы он там ни сделал.
— Но если информация такого рода попадет в газеты, то это может дурно отразиться на бизнесе.
Макгиннис покачал головой.
— Издержки, конечно, будут, но тут уж ничего не поделаешь, — взволнованно произнес он. — Попытка замести следы может нам аукнуться куда сильнее.
— Ладно. Сейчас приедем к нему, а уж от него позвоним в ФБР. Ты помнишь фамилии тех двух агентов?
— Их карточки остались у меня в офисе. Одного звали Бантам. Я запомнил это, потому что он такой здоровенный парень, а фамилия у него «куриная». Бантамами называют маленьких задиристых петушков, а еще — боксеров-легковесов, которые раза в два меньше и легче этого агента.
— Точно. Я тоже вспомнил, как его зовут.
Неожиданно перед капотом их машины вспыхнули огни «Феникса» — высочайшего жилого комплекса в центре города. Карвер замолчал, Макгиннис тоже перестал разговаривать — уж больно величественное оказалось зрелище. Одна только собачка Макгинниса дрыхла на заднем сиденье и ничего этого не видела.
У Карвера в ушах снова зазвучала музыка, которую он слышал во сне. Зачем, спрашивается, он прошел тогда весь тот длинный коридор, чтобы добраться до ослепительно освещенной сцены? Карвер знал ответ, но хранил его в самых глубоких тайниках подсознания, куда никому не было доступа.
В субботу я так и не вышел из отеля, хотя некоторые репортеры из субботней смены звонили мне и приглашали в «Ред уинд» после работы на выпивку. Они отмечали тот знаменательный факт, что репортаж с различными приложениями уже второй день появляется на первой странице. Последним вкладом в эту тему была статья, повествовавшая о выходе на свободу Алонзо Уинслоу, а также о ходе розысков подозреваемого по делу «Труп в багажнике». Честно говоря, я не испытывал большого желания отмечать успехи истории, которую у меня отобрали. Да и в «Ред уинд» мне не хотелось идти, поскольку местные умники развесили там над писсуарами первые страницы наших разделов: новостного, криминальных событий, спортивного, да и всех прочих. Зато в зале установили плазменные экраны, настроенные на волну таких телевизионных монстров, как «Фокс», Си-эн-эн и «Блумберг». Стремились в оскорбительно-шутливой форме продемонстрировать посетителям, что время классической журналистики уходит.
Вместо похода в «Ред уинд» я решил посвятить субботу работе над файлами, задействовав, помимо собственных материалов, попавшие мне по случаю заметки Рейчел. С ее отъездом в Вашингтон профилирование преступника было отдано на откуп неким неизвестным мне парням из объединенной следственной группы или из Квонтико, к чьим способностям в этой области я, знавший о талантах Рейчел, относился весьма скептически. Кроме того, это была моя история, и я собирался довести ее до конца. Более того, опередить, если удастся, официальное расследование.
Я работал до поздней ночи, собирая воедино и анализируя детали из жизни двух жертв в поисках некоей глубинной связи между ними, о которой не уставала повторять Рейчел. Эти две женщины родились в небольших городах и мигрировали оттуда в два разных мегаполиса в двух разных штатах. Насколько я понял, их жизненные пути никогда не пересекались, если не считать того, что Дениз Бэббит могла-таки слетать разок в Лас-Вегас, дабы принять участие в массовом шоу «Феммез фаталь» в заведении «Клеопатра».
Могла ли эта поездка, даже если она и впрямь имела место, быть тем самым связующим звеном, объединявшим обеих женщин? Я лично сильно в этом сомневался.
Отбросив эту ниточку как бесперспективную, я решил подойти к делу с совершенно другой точки зрения. А именно с точки зрения преступника. Взяв блокнот Рейчел и открыв на чистой странице, я начал записывать на ней все, что, по моему мнению, «несуб» должен был знать, чтобы осуществить оба этих преступления, сообразуясь со своим методом, временными рамками и выбранным местом. Задача оказалась не из простых, и около полуночи я почувствовал, что совершенно вымотался и уже мало что соображаю. Преклонив голову на пачки разбросанных по кровати бумаг, я сам не заметил, как уснул.
От овладевшего мной тяжелого забытья меня избавил в четыре часа утра звонок ночного портье, чему я только порадовался, так как созерцать в своих снах мертвые глаза Анджелы мне уже было невмоготу.
— Слушаю вас, — сказал я в трубку хриплым со сна голосом.
— Мистер Макэвой, прибыл ваш лимузин.
— Мой лимузин?
— Управлявший им парень сказал, что он из Си-эн-эн.
Я совершенно забыл о том, что отдел по связям с общественностью газеты «Таймс» здорово подставил меня в пятницу, принудив выступить на раннем всеамериканском воскресном телешоу, начинавшемся в восемь утра и продолжавшемся до десяти. Проблема заключалась в том, что оно проходило с восьми до десяти на Восточном побережье, в то время как на Западном этот временной промежуток начинался в пять и заканчивался в семь. В пятницу продюсер еще не знал, в какую часть шоу телевизионщики собираются втиснуть мою скромную особу, поэтому велел мне на всякий случай быть готовым к пяти утра.
— Скажите ему, что я спущусь через десять минут.
Мне, однако, понадобилось не менее четверти часа, чтобы принять душ, побриться и натянуть единственную оставшуюся у меня в запасе рубашку, которую можно было, пусть и с некоторой натяжкой, назвать чистой. Водителя мое небольшое опоздание, похоже, нисколько не обеспокоило, и он, лениво покручивая баранку руля, покатил на небольшой скорости к Голливуду. Движение на улицах было редкое, и поездка оказалась на удивление приятной.
Наш автомобиль, в сущности, к категории лимузинов не относился. Это был просто большой «линкольн-таун». Год назад я написал серию статей об адвокате, который, расследуя одно дело, буквально дневал и ночевал в просторной задней части этого автомобиля, в то время как клиент возил его по нужным местам. В данный момент я тоже сидел в задней части такого же «линкольна», и мне понравилось там ездить. Оттуда открывался отличный вид на утренний Лос-Анджелес.
Небоскреб Си-эн-эн находился на бульваре Сансет недалеко от здания Голливудского отделения полиции. Пройдя через пункт охраны, я поднялся в студию, где немедленно подвергся допросу с пристрастием по дальней связи со стороны обозревателя из Атланты, желавшего внести завершающие штрихи в свое воскресное шоу «Си-эн-эн ньюс». Затем меня отвели в другую студию, с зелеными стенами, где я увидел Ванду Сессамс и Алонзо Уинслоу. Не знаю почему, но меня шокировало, что их подняли в такую рань и поместили в совершенно непривычную им обстановку студии только для того, чтобы они могли обменяться со мной несколькими словами. Вряд ли они чувствовали себя здесь комфортно.