— Господи, Джек...
Я не ответил.
— Си-эн-эн давала картинку с места событий каждые десять минут, но не показала ничего интересного. Предполагается, всех соберут в больнице, на пресс-конференцию.
— Так и есть. Если соединишь с кем-нибудь, кто запишет мой текст и обработает, я надиктую статью для первой полосы. Лучшее, что можно получить сегодня вечером.
Он не ответил на предложение.
— Грег?
— Погоди минуту, Джек. Нужно подумать. Ты...
Гленн не договорил, но я не стал торопиться, просто слушал.
— Джек, я переключу тебя на Джексона. Расскажи ему все, что сможешь. Остальное он возьмет из пресс-конференции, на канале Си-эн-эн.
— Минуточку. Я не хотел отдавать тему Джексону. Просто позволь записать текст на кассету или дай клерка, чтобы он сделал то же самое под диктовку. Этот материал лучше, чем то, что дадут на пресс-конференции.
— Нет, Джек, так нельзя. Все изменилось.
— О чем ты говоришь?
— Ты больше не репортер, работающий над статьей. Теперь ты участник событий. И убил человека, застрелившего Шона. Убил Поэта. Теперь эта статья про тебя. Ты не можешь ее писать. Соединяю с Джексоном. Но сделай мне одолжение — не работай с другими репортерами. Пока. Дай нам хотя бы один день для эксклюзива по этой теме.
— Послушай, я всегда был частью этой темы.
— Да, пока никого не застрелил. Джек, репортеры этим не занимаются. Так поступают копы, и ты перешел черту. Ты больше не работаешь над статьей. Извини.
— Грег, такая сложилась ситуация: или он, или я.
— Уверен в этом. Слава Богу, что им оказался Поэт. Но это не меняет сути.
Я не ответил. В глубине души я понимал, что он прав. И все же не мог поверить. История моя, а я должен ее отдать. Я внутри событий, и в то же время меня из них вытолкнули.
Едва Рейчел успела принести папку с формами, которые следовало подписать, как на линии оказался Джексон. Он рассказал, что за отличная статья у него выйдет, и начал задавать вопросы. Я ответил на все, о чем он спрашивал, и, кстати, дал некоторые факты, которыми он не поинтересовался. Формы я подписывал одновременно с разговором, так как мне подсказывала Рейчел.
Интервью закончилось довольно быстро. Джексон сказал, что хочет посмотреть пресс-конференцию по Си-эн-эн, чтобы получить официальное подтверждение всему, что я наговорил, и официальный комментарий. Он попросил созвониться с ним через час, на случай если появятся дополнительные вопросы. Я согласился. Повесив трубку, я испытал облегчение.
— Ладно, теперь, когда ты все подписал и отказался от прав на свою жизнь и своего первого сына, можно двигаться дальше, — сказала Рейчел. — Уверен, что не хочешь читать ни одну из этих бумаг?
— Да, именно так.
Она вынула из кармана пузырек и передала его мне вместе с пачкой маленьких розовых бумажек, явно позаимствованных со стола в регистратуре.
— Что это за...
Оказалось, на бумажках кое-что записано: телефонные номера трех продюсеров ведущих телесетей, записка от программы «Найт лайн» с Тедом Коппелем, два приглашения в утренние шоу и еще два — от репортеров «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост».
— Ты теперь знаменитость, Джек, — заметила Рейчел. — Встретился с дьяволом лицом к лицу и сумел выжить. Люди желают знать, что ты чувствовал. Люди желают слушать про дьявола. Как и всегда.
Записки я сунул в задний карман брюк.
— Звонить будешь?
— Нет. Пойдем.
* * *
По дороге в Голливуд я объяснил Рейчел, что не хочу оставаться в отеле «Уилкокс». Пришлось сказать, что сегодня мне нужен хороший сервис, что я хочу лежать в удобной кровати и смотреть телевизор с пультом дистанционного управления в руке. В общем, нужны те прелести, что «Уилкокс» не обеспечит. Рейчел я убедил.
Все же мы заехали в «Уилкокс», чтобы выписаться из номеров и забрать вещи. Дальше Рейчел ехала по бульвару Сансет, направляясь к самому центру. Машину она остановила около «Шато Мармо», оставаясь в салоне, пока я говорил с портье. Сказав клерку, что нужна комната с видом из окна, я добавил: «О цене не беспокойтесь». В результате получил номер с балконом, стоивший больше, чем я заплатил за отели в течение жизни.
Балкон выходил прямо на «ковбоя Мальборо» и на всю остальную яркую рекламу, вывешенную на бульваре. Мне всегда нравилось смотреть на «ковбоя Мальборо». Заказывать отдельный номер Рейчел не решилась.
Вскоре принесли ужин. Мы почти не разговаривали. Напротив, наслаждались молчаливым взаимопониманием, которое обычно достигается за многие годы совместной жизни.
Потом я долго отдыхал в ванной, краем уха слушая новости Си-эн-эн о перестрелке в магазине «Дата имаджинг». В них я не нашел ничего нового. Больше вопросов, чем ответов. Значительную часть программы занял рассказ о Торсоне, о том, как он пожертвовал собой.
Тут я впервые подумал о Рейчел и о том, что она переживает по этому поводу. Все же погиб ее бывший муж. Человек, возможно, и заслуживший презрение, но который был ей близок когда-то.
Выйдя из ванной, я накинул махровый халат из роскошного комплекта, предложенного отелем. Рейчел лежала на постели и, подперев себя подушками, смотрела телевизор.
— Сейчас начнутся местные новости, — сообщила она.
Я переполз по кровати к ней и поцеловал.
— Ты в порядке?
— Да, а что?
— Ну, не знаю. Что бы ни произошло между тобой и Торсоном, мне очень жаль. Ага?
— Мне тоже.
— Я подумал... Короче, ты хочешь заняться любовью?
— Да-а.
Я выключил телевизор и погасил свет. В какой-то момент я почувствовал, что по щекам текут слезы. В тот раз меня обнимали крепче обычного. Любовь получилась с привкусом грусти. Словно встретились два очень одиноких человека, печальных, но согласных помочь друг другу.
Потом она прижалась к моей спине, и я попытался заснуть, но не смог. Демоны того дня не хотели угомониться.
— Джек, — прошептала она, — почему ты плакал?
Помолчав немного, я пытался подобрать нужные слова.
— Не знаю. Тяжело как-то. Пусть все это время я подсознательно желал получить хотя бы шанс, чтобы... В общем, радуйся, что не сделала того, что пришлось сделать мне. Радуйся.
* * *
Сон так и не пришел, даже когда я выпил таблетку, полученную в больнице. Рейчел спросила, что за мысли меня одолевают.
— Гадаю о том, что он сказал перед развязкой. Я ничего не понимаю.
— А что он сказал?
— Что убил Шона, чтобы спасти.
— От чего?
— Чтобы он не стал таким, как он. Этого я не понимаю.