1980 А.Д.
Босх догадался, почему Джеспер сделал поспешный вывод об этой надписи, тем более что не знал имени жертвы.
— Похоже, кто-то стирал надпись наждачной шкуркой, — заявил Джеспер, пока Босх продолжал смотреть на нее. — Готов держать пари, что весь скейтборд был переделан. На нем новые подвески и новое лаковое покрытие.
Босх кивнул.
— Так, — сказал он, подняв голову от лупы и распрямляясь. — Мне нужно забрать его и показать кое-кому.
— Работу над ним я закончил, — произнес Джеспер. — Забирай.
И включил верхний свет.
— Под другим колесом смотрел?
— Конечно. Но там ничего нет. Я поставил его обратно.
— У тебя найдется коробка?
— О, Гарри, я думал, ты выедешь отсюда на скейтборде.
Босх не улыбнулся.
— Это шутка.
— Да, я понял.
Джеспер вышел и вернулся с достаточно длинным картонным картотечным ящиком. Положил в него скейтборд, отвинченное колесо и винты в маленьком пластиковом пакете. Босх поблагодарил.
— Гарри, хорошо я поработал?
Чуть поколебавшись, Босх ответил:
— Да, Энтони, хорошо.
Джеспер указал на его щеку:
— При бритье?
— Вроде того.
Возвращаться по шоссе в Голливуд пришлось еще медленнее. В конце концов Босх выехал по переулку Альварадо на бульвар Сансет. Но и там машины ползли с такой же скоростью.
По пути Босх все время размышлял о скейтборде и Тренте, пытался втиснуть какие-то объяснения во временные рамки и имевшиеся в их распоряжении сведения. Ничего не получалось. Не хватало части уравнения. Он знал, что где-то, на каком-то уровне, все просто и ясно. И не сомневался, что вышел бы на этот уровень, будь у него время.
В половине пятого Босх внес через заднюю дверь в участок картонный ящик со скейтбордом. Быстро пошел по коридору к сыскному отделу, и тут Манкевич выглянул из дежурной части:
— Эй, Гарри?
Босх, не останавливаясь, обернулся:
— Что?
— Я слышал новости. Нам будет недоставать тебя.
Слух распространился быстро. Босх держал ящик в правой руке, левую он поднял и опустил ладонью вниз в воду воображаемого океана. Этот жест обычно предназначался водителям патрульных машин, проезжающих мимо по улице. Он означал — спокойного плавания, дружище.
На столе у Эдгара лежал большой лист белого картона, закрывавший и большую часть стола Босха. На нем он начертил что-то похожее на термометр. То была схема Уандерланд-авеню, разворотный круг в конце ее представлял собой шарик термометра. От улицы отходили черточки, обозначающие дома. От черточек тянулись фамилии, написанные зеленым, синим и черным маркерами. Место обнаружения костей было помечено красным X.
Босх уставился на схему улицы, ни о чем не спрашивая.
— Надо было сделать это с самого начала, — заметил Эдгар.
— Что означают эти цвета? — спросил Босх.
— Зеленые фамилии — те, кто жил там в восьмидесятом году, а потом съехал. Синие — те, кто поселился после восьмидесятого года, но затем тоже сменил адрес. Черные — как Гийо — означают, что люди все время жили там.
— Хорошо, — сказал Босх, хотя не представлял, какой теперь может быть прок от этой схемы.
Поставив ящик на стол, Босх открыл крышку. Показал напарнику выцарапанные инициалы и дату на скейтборде.
— Нужно опять заняться Трентом. Рассмотреть твою теорию, что он поселился там потому, что похоронил на холме мальчика.
— Господи, Гарри, да я говорил это чуть ли не в шутку.
— Ну а теперь это не шутка. Надо возвращаться, составлять психологический портрет Трента, начиная по меньшей мере с восьмидесятого года.
— А тем временем нам поручат другое дело. Вот будет замечательно.
— По радио объявляли, в выходные ожидается дождь. Если нам повезет, все будут спокойно сидеть в четырех стенах.
— Гарри, в четырех стенах и происходит большинство убийств.
Босх увидел Биллетс в дверном проеме ее кабинета. Она манила его к себе. Он забыл о сообщении Эдгара, что начальница искала его. Указал на напарника, потом на себя, спрашивая, хочет ли она видеть обоих. Биллетс покачала головой и указала пальцем только на Босха. Он понял, о чем пойдет разговор.
— Меня зовет Бдиллетс.
— Удачи тебе.
— Да, напарник. Если только мы все еще напарники.
Босх вошел в кабинет. Биллетс уже сидела за столом. Не глядя на него, она произнесла:
— Гарри, тебя домогается 0-2. Немедленно позвони лейтенанту Болленбаху. Это приказ.
Босх кивнул.
— Не спросили его, куда меня переводят?
— Нет, Гарри. Я очень разозлилась. Боялась, что если спрошу, то начну с ним скандалить, а он тут ни при чем. Болленбах просто-напросто связной.
Босх улыбнулся:
— Разозлились?
— Конечно. Я не хочу тебя терять. Особенно из-за какой-то дурацкой неприязни, которую питает к тебе кое-кто наверху.
Он пожал плечами:
— Спасибо, лейтенант. Может, позвоните ему и включите динамик? Покончим с этим.
— Ты уверен? А то смотри, я могу пойти за кофе и оставить кабинет в твоем распоряжении.
— Не нужно. Звоните.
Биллетс соединила телефон с динамиком и позвонила Болленбаху. Тот сразу же поднял трубку.
— Это лейтенант Биллетс. Детектив Босх у меня в кабинете.
— Очень хорошо. Сейчас найду приказ.
Послышался шелест бумаг, Болленбах откашлялся.
— Детектив Ие... Иеро... то есть...
— Иероним, — сказал Босх. — Рифмуется с «аноним».
— Значит, Иероним. Детектив Иероним Босх, вам приказано явиться на службу в отдел расследования убийств и разбоев пятнадцатого января к восьми ноль-ноль. Это все. Приказ вам ясен?
Босх был ошеломлен. Перевод в ОРУР представлял собой повышение. Его выставили оттуда в Голливуд больше десяти лет назад. Он взглянул на Биллетс, выражение ее лица было недоверчиво-удивленным.
— Вы сказали ОРУР?
— Да, детектив, отдел расследования убийств и разбоев. Приказ ясен?
— Какое у меня назначение?
— Я только что вам сказал. Вы должны явиться...
— Нет, я имею в виду, чем буду заниматься в ОРУР? Какое у меня назначение там?
— Вы узнаете об этом пятнадцатого числа утром у своего начальника. Это все, что я могу вам сообщить, детектив Босх. Приказ вы получили. Приятных выходных.