– Мне не хотелось бы, чтобы ты обсуждала с ней нашу личную жизнь, – нахмурился Чарлз. – Это по меньшей мере неделикатно.
Виктория кивнула. Вошедшая кухарка позвала их ужинать. За столом между супругами по-прежнему царило напряжение, и Чарлз, допив кофе, немедленно поднялся к себе в кабинет и сел за бумаги. Виктория читала в спальне журнал, и часы пробили полночь, когда Чарлз наконец вошел в комнату, совершенно измученный. Виктория, напротив, выглядела совсем свежей и очень хорошенькой. Наверное, именно поэтому он женился на ней, а временами даже испытывал нечто вроде любви. Правда, Чарлз опасался отдать ей сердце и был уверен, что первая любовь никогда не повторится, но, глядя на нее, такую соблазнительную в облаке черных волос, снова надеялся, все у них наладится.
– Ты что-то припозднилась, – улыбнулся он, отправляясь в гардеробную, и вскоре вернулся в пижаме и халате. С первой женой в этом не было надобности, но с Викторией он ложился в постель полностью одетым и старался соблюдать необходимую дистанцию. После нескольких неудачных попыток овладеть Викторией он больше к ней не прикасался. – Странно как-то сознавать, что мы одни. Без Джеффри.
Он всегда любил сознавать, что сын рядом, но сейчас мысль о том, что весь верхний этаж принадлежит им, необычайно его возбудила. Виктория молча легла рядом, по какой-то непонятной причине думая о сестре и о том, что ей не хватает Оливии. Как хорошо бы сейчас оказаться дома, навсегда забыть о Чарлзе и не волноваться за Джеффри. Все это так надоело и опостылело и оказалось куда тоскливее, чем она ожидала. Знай Виктория, что этим кончится, ни за что не согласилась бы на замужество, и пусть бы отец делал с ней что угодно, отсылал бы в монастырь!
– О чем ты думаешь? – прошептал Чарлз, переворачиваясь на бок.
– О религии, – лукаво усмехнулась Виктория, смущенная своими мятежными мыслями.
– Опять лжешь, – не поверил Чарлз. – Как не стыдно! Судя по твоему лицу, о чем-то ужасно греховном!
– Может быть, – с невинным видом промурлыкала Виктория.
Он нежно коснулся ее щеки, не зная, как подойти к жене. До сих пор каждый его страстный порыв кончался сокрушительным поражением и потом обоим становилось неловко, особенно Виктории, не знавшей, как справиться с угрызениями совести и печальным, но вполне понятным состоянием мужа после очередной неудачи.
– Ты так прекрасна, – пробормотал он, медленно подвигаясь к ней. Виктория мгновенно оцепенела. – Виктория… не нужно… пожалуйста… доверься мне…
Но перед глазами Виктории попеременно мелькали Тоби и кровавая лужа на полу ванной.
– Ты не любишь меня, – неожиданно для самой себя выпалила она и осеклась.
– Подожди… возможно, если у нас все получится… в постели мы станем ближе.
Но Виктория так не считала. Ей хотелось стать ближе к мужу до того, как они займутся любовью, чтобы не окаменеть в его объятиях. Извечная разница между мужчиной и женщиной…
– Когда-нибудь мы полюбим друг друга… доверимся…
Но Чарлз говорил неправду и сам это понимал. Стоит ли доверяться женщине, если она в любой момент способна умереть и покинуть его? Именно это терзало Чарлза в тот вечер, когда Оливия упала с лошади. Она лежала такая хрупкая, беззащитная, и если бы погибла… Нет, он не даст волю чувствам, даже к свояченице. Сьюзен ушла и взяла с собой его душу.
– Позволь мне научиться любить тебя, – прошептал он, но Виктория инстинктивно поняла, что мужу нужно лишь ее тело и жизнь… Любить, чтить и повиноваться… как сказано в Библии. Но она не покорится ни одному мужчине, даже этому.
Он овладел ею, нежно и бережно, и на этот раз все было не так плохо, как раньше. Но Виктория окончательно лишилась иллюзий относительно своих чувств к мужу. Они никогда и ничем не будут связаны, и каждая такая ночь только углубит пропасть между ними. И Чарлз, со своей стороны, понимал, что в таких отношениях нет ни страсти, ни романтической магии.
В эту ночь супруги уснули на разных краях кровати, отвернувшись друг от друга.
Время, которое дала сестре Оливия, было растрачено на лекции и библиотеки. Чарлз все дни пропадал в конторе. Следующим вечером он ужинал в клубе с Джоном Уотсоном и своими партнерами, а в последующие дни с головой ушел в подготовку к процессу. Супруги почти не виделись, а встречаясь, все больше молчали. Они не ссорились, не злились друг на друга, просто жили рядом, как соседи. Когда в воскресенье Донован привез Джеффа, Чарлз был счастлив услышать звонкий голосок сына. Хорошо, когда есть с кем поговорить!
Оливия купила мальчику новые игрушки и дала в дорогу термос с горячим шоколадом и огромную коробку с печеньем, которое они испекли вместе. У Виктории сжалось сердце при виде доказательств заботы и доброго сердца сестры. В кармане у Джеффа даже обнаружился платок, надушенный духами сестры. Какой Джефф счастливчик, что провел с Олли столько дней! Виктория поморщилась, стараясь подавить непрошеную ревность, и тут же накричала на мальчика, допытываясь, почему Оливия не приехала.
– Она хотела, – обиженно пробормотал Джефф, не понимая, отчего мачеха обвиняет его в том, в чем он не виноват. Можно подумать, это он запретил Оливии сопровождать его! – Но у дедушки опять начался кашель, и Олли побоялась его оставить. Доктор сказал, что это всего лишь бронхит, но мы все время варили дедушке бульон, а тетя Олли хотела приготовить ему… примерки, что ли?
– Припарки, – с улыбкой поправил отец, но Виктория горько вздохнула. Она так надеялась увидеть сестру, а теперь непонятно, когда Оливия приедет, тем более что отец нездоров. Последнее время он так часто болеет!
Эдвард все не выздоравливал, и Оливия так и не приезжала и строго-настрого запрещала сестре покидать Чарлза. Близнецы не увиделись до самого Дня благодарения.
К этому времени сильно похудевший и побледневший отец встал с постели и радостно приветствовал Доусонов. Виктория так и не смогла привыкнуть к тому, что ее называли миссис Доусон, и не понимала, почему женщина в браке должна брать фамилию мужа, а не наоборот.
Погода была замечательной все время их пребывания в Кротоне. Джеффри каждый день вместе с Оливией катался верхом, даже в утро праздника. Он показывал Чарлзу все приемы выездки, каким успел научиться, и твердил, что, когда станет постарше, обязательно будет играть в поло.
Все собравшиеся в прекрасном настроении уселись за праздничный стол. Все, кроме скованной и напряженной Виктории. Она все утро провела на кухне, беседуя с Берти. В старой няне было нечто уютное и утешающее, а Виктория жадно тянулась к остаткам прежней жизни. Приходилось спать с Чарлзом в комнате для гостей, а ей так хотелось забраться в кровать к Оливии. Но ее место узурпировал Джеффри. Мало того, именно он был в центре всеобщего внимания. Стоило ему пойти спать, как все: Оливия, Берти, Чарлз и даже Эдвард – рассыпались в похвалах мальчишке и растерянно взирали на взбешенную Викторию.