Степан благоразумно промолчал.
К столпившимся посредине пустоши уркам подбегали все новые и новые воины, видно, все желали посмотреть.
Когда русичи добрались до заветной речки, в рядах безнадежно отставших преследователей уже шла ожесточенная драка. Звенело оружие, раздавались яростные вопли, рисованные красотки оказались самым настоящим яблоком раздора…
В камышах беглецов поджидал наскоро сбитый предусмотрительной девицей плот: Кимка словно предвидела, что Муромец отродясь не умеет плавать.
— Выдержит ли он Илью? — с сомнением спросил кузнец, но плот, к счастью, не сплоховал.
— Здесь начинаются священные земли, — на ходу поясняла дочь Лешего, когда они благополучно оказались на противоположном берегу.
— Думаешь, урки сюда не сунутся?
— Да что ты, Степан, — молодица звонко рассмеялась, — они до смерти боятся воды, оттого и вид у них такой неопрятный.
— Ну тогда… гм… Илья, ты там как?
Тяжело топающий в темноте Муромец мрачно отмалчивался.
Как видно, здорово был смущен богатырь внезапным появлением красавицы. Ко всему еще Кимка вот уже второй раз видела его в довольно негероическом виде, прикованным к каменной стене. Такой герой не мог никому понравиться, и в особенности прелестной молодой девушке. Красны девицы, как известно, любят лишь бесшабашных храбрецов.
А какой с него храбрец, с Муромца-то?
Курам на смех такой богатырь, так что было отчего грустить Илье, и Колупаев это прекрасно понимал.
— Как же ты, красавица, нас-то нашла? — опять принялся расспрашивать кузнец. — Чай, втайне от батюшки нам помочь решила?
Дочь Лешего слегка смутилась.
— Родитель действительно не ведает, где я. Ему сейчас не до этого. А привел меня к вам волшебный клубочек. Вот, глядите…
И Кимка продемонстрировала русичам маленький моточек толстых ниток.
— Я сразу смекнула, что в Средиземье с вами обязательно приключится какая-нибудь беда, я ведь ворожбой сызмальства занимаюсь. Разложила листья ивы да подорожника, гляжу: батюшки светы, спасать касатиков надо. Вот так я здесь и оказалась.
— М-да, — почесал макушку Колупаев, — даже и не знаю, что бы мы, два дурня, без твоей помощи делали. Наверняка бы извели нас аспиды эти окаянные своей жуткой музыкой. Так ведь, Илья?
— Угу, — неопределенно промычал Муромец.
Радости воинов не было предела. Казалось, весь осажденный град Киев разом выкрикнул оглушительное «ура», когда пушкари на стенах увидали идущего по полю боя абсолютно невредимого князя Всеволода.
Правда, на князюшке не было ратной кольчуги, да и славный меч куда-то запропастился, но никто не сомневался, что сей меч торчит сейчас в брюхе поверженного врага, а то, может, и двух.
Врата города поспешно отворили, впуская уже числящегося в покойниках князя.
Ни слова не говоря, Ясно Солнышко величественно поднялся на высокую северную стену, где его поджидали прочие князья.
— Ну, брат, удивил так удивил! — хлопнул Всеволода по плечу Осмомысл. — Мы уж думали — все, пропал герой, сгинул бесследно, аки Илья Муромец. А ты, оказывается, пешком до Киева добирался.
— Молодчина! — Батька Лукаш крепко обнял князюшку. — Мы этим засранцам еще покажем!
— Что там с фронтами? — устало улыбаясь, спросил Ясно Солнышко.
— Фронт прорван! — ответил Шмальчук. — Мы не смогли удержать врага. Да ты и сам, наверное, видел… они медленно, но верно берут Киев в клещи, думаю, скоро начнется штурм.
— А как наш магический щит?
— Пока держится.
— А что с остальными… в смысле, с летной командой горынычеплана, все ли живы?
— С ними все в порядке, — улыбнулся Владимир, — и оружейный затейник, и стрельцы — все благополучно добрались до Киева. Они пытаются сейчас отловить сбежавшего Горыныча. Змей проголодался и обратно захотел. Да вон он, дурилка земноводная, над домами кружит.
Всеволод посмотрел туда, куда указывал князь.
И вправду, в небе парил значительно разжиревший на казенных харчах Змей Горыныч.
— Иван Тимофеевич его ведром кильки приманивает, — добавил Шмальчук, — пока что не очень успешно.
Подойдя к узкой бойнице, Ясно Солнышко осторожно выглянул наружу.
Вражеская армия медленно смыкала кольцо окружения. Со стены были уже заметны осадные орудия.
— От Киева в безопасные земли ведет выложенный камнем подземный ход, — сообщил краинский гетман. — Мы уже начали выводить мирное население. Так что, ежели чего, есть куда отступить.
— А как же город?
Шмальчук промолчал.
Да и что тут говорить, когда и так все уже ясно.
Целые сутки скакал Тихон по заколдованной навьей нечистью дороге.
Упорству бравого дружинника мог позавидовать любой русский витязь.
Княжий племянник скакал без устали, не обращая внимания на злые чары и миражи. Ни на жутких покойников, выстраивавшихся рядами вдоль узкой дороги и пытавшихся схватить полупрозрачными руками несущегося мимо ездока. Ни на паривших над головою безликих призраков, от коих веяло всамделишным смертным холодом… Тихону все было нипочем, скакал себе как ни в чем не бывало.
Только один раз дружиннику стало не по себе — это когда у обочины дороги увидел он брата Григория, держащего в руках собственную голову.
— Возвращался бы ты назад, братишка, — недовольным тоном кричала вслед всаднику эта самая голова. — Не нужна мне помощь твоя, себя только погубишь…
Но княжий племянник и это вытерпел.
В конце концов сдалась навья нечисть.
Удивила ее настойчивость бесстрашного русича, и, как только злые чары отступили, тут же выехал Тихон к знакомой маленькой пещерке.
Праздничных столов, понятное дело, , нигде не было, да и гости, ясно, давно уже разъехались. Состоялась ли свадьба? Сие пока было покрыто мраком неизвестности.
У входа в пещеру дремал средних размеров домовой. При появлении Тихона он проснулся и проворно порскнул в растущие неподалеку кусты.
Тихон выхватил меч и уже было приготовился спуститься в пещеру, как вдруг за спиной услышал чьи-то тихие голоса.
Кто-то шел со стороны дубового леса.
Немного постояв в нерешительности, дружинник поспешно полез в те самые кустики, где только что скрылся не в меру пугливый домовой.
Тем временем из-за деревьев вышла очень странная парочка. Высокий упитанный молодец и непонятная девица с длинной косой.
Тихон присмотрелся внимательней.
Упитанный молодец оказался Гришкой, но вот идущая с ним под руку молодка была княжьему племяннику определенно незнакома.