— Но ведь это не крысы! — удивился Агамемнон. — Это хомяки. Спускайся, друг, они не причинят тебе вреда.
— Нет, — ответил с дерева герой. — Пускай они уйдут, только тогда я слезу.
— О бездна Тартара! — воскликнул Одиссей. — Вернусь на корабль и вылью в море все запасы вина. (Как жаль, что большинство гениальных идей посещает нас всегда с большим опозданием. — Авт.)
Короче, пришлось грекам разгонять хомяков. Прутиками. Поскольку за убийство кого-нибудь из пушистых животных Кирка могла сделать гостям что-то очень и очень плохое.
Хомяки, как уже было сказано, отличались редкой для своего вида упитанностью и наглостью. Провозились герои около часа.
— Да, — сказал Агамемнон, вытирая со лба пот, — под стенами Трои и то легче было.
— Ага, — добавил Одиссей, — если учесть, что сражения вообще не было.
— Они уже ушли? — дрожащим голосом спросил сидевший на дереве Аякс. — Я могу спуститься?
— Можешь, — ответили греки.
— Точно?
— Точно.
Чего только не сделаешь ради друга. На дороге, как и в траве на ближайшие несколько метров действительно не осталось ни одного грызуна.
Аякс осторожно спустился с дерева, и герои продолжили свой путь во владения волшебницы Кирки…
— Эта Кирка такая красавица, — начал рассказывать друзьям Агамемнон, — что когда она появилась на Олимпе, то затмила своей красотой даже саму богиню любви Афродиту, за что последняя возненавидела ее лютой ненавистью. Зевс, конечно, клинья к Кирке усиленно подбивал, но та его отшила, пригрозив превратить в толстого хряка.
— И давно это было? — усмехнулся Одиссей.
— Лет пять назад, — ответил Агамемнон. — Я и сам удивляюсь, как это она посмела самому Громовержцу отказать. А эта дурацкая угроза? Да он и так любил иногда в хряка превращаться, в лужах загорать.
Герои недоуменно пожали плечами, и через пару минут перед ними возник величественный дворец владычицы острова.
Величественным дворец Кирки казался лишь издалека.
Стоял он в низине у небольшой речки и по мере приближения к нему становился все более и более непривлекательным.
Одним словом, запущенный дворец был, полуразрушенный.
— Если там будут хомяки, — сварливо заявил Аякс, — то я туда не пойду.
— Да ты, я вижу, похлеще Париса будешь, — громко возмутился Гектор, и Аякс, устыдившись, потупил взор.
“Здоровый детина, а хомяков боится, — с презрением подумал Гектор. — Вот до чего бедняга допился”.
Вымощенная каменными плитами дорога, ведущая к дворцу, была засыпана желтыми прошлогодними листьями и свежим хомячьим пометом.
Запустение царило страшное.
Некогда величественные, украшенные превосходной резьбой ворота дворца были сорваны с петель и теперь валялись на берегу речки. Головы у некоторых статуй были отбиты.
— Как после хорошей пьянки, — сделал вывод Агамемнон.
— Ага, — добавил Гектор, — только столетней давности.
Они неторопливо зашли во дворец.
А вот тут-то царил более или менее порядок. Полы были выметены, на стенах горели смоляные факелы, по углам журчали симпатичные фонтанчики, и, что странно, не было ни одного хомяка.
— Пасутся, наверное, — предположил Одиссей, и герои крадучись двинулись в глубь дворца.
Одиссей тихонько извлек из-за пояса божественный прибор.
Медные усы с жужжанием разошлись, указывая куда-то влево.
Герои повернули влево и попали в громадный светлый зал, в центре которого бесшумно бил большой фонтан, в прозрачной воде плескались, красиво посверкивая чешуйками, золотые рыбки.
Хозяйки дворца по-прежнему нигде не было видно.
— Может, она умерла? — с надеждой предположил Гектор.
— Держи кошелек шире, — усмехнулся Одиссей. — Кирка наполовину богиня, соответственно она бессмертна.
— Наполовину, — кивнул Агамемнон.
— Ви-и-и, ви-и-и, — внезапно раздалось в зале, и мимо героев с топотом пронеслись свиньи. Штук пять или около того.
— Опа, свиньи, — удивился Гектор, провожая взглядом верещавших животных.
— Не свиньи, а греки, — поправил троянца Одиссей.
— Ты думаешь, что Кирка превратила их в…
— Да-да. — Одиссей поморщился. — Последний хряк уж больно напомнил мне одного торговца из Спарты, распространявшего в Аттике по наущению Эрота фальшивые противозачаточные средства. Он пропал без вести на западе Понта около двух лет назад.
— О боги, — прошептал Агамемнон, — только теперь я могу оценить мудрость Париса, вернувшегося на корабль.
Подойдя к фонтану, греки стали грустно рассматривать резвившихся в воде золотых рыбок.
Прибор в руках Одиссея пока безмолвствовал, в некотором замешательстве водя по сторонам усами, словно выбирая, куда бы подальше послать доверчивых греков.
— А… носатые, — раздался за спинами героев визгливый женский крик.
— Кирка, — хрипло проговорил Агамемнон и с разбега прыгнул в фонтан, надеясь затеряться среди золотых рыбок.
Мощный веер холодных брызг окатил Одиссея, Гектора и Аякса с головы до ног.
Большей глупости в данной ситуации отморозить (или правильнее будет сказать отмочить) было просто невозможно.
Неодобрительно посмотрев на барахтавшегося в мелководном фонтане Агамемнона, греки обреченно повернулись лицом к своей судьбе.
— Танат меня за ногу, — оторопело произнес Гектор при виде дочери ясноликого Гелиоса.
О таких женщинах часто говорят 90-60-90, в смысле рост, вес, возраст.
— Чего вылупились, носатые? — гневно закричала Кирка. — Сейчас вы у меня захрюкаете.
Ну, по поводу веса это, конечно, перебор, поскольку худая была волшебница, как… а сатир его знает, как кто. Греки настолько от ее вида остолбенели, что даже не смогли подобрать нужное сравнение, хотя… одним словом, клюшка.
В правой руке Кирка держала какой-то непонятный жезл, им-то она и огрела Гектора со словами “стань свиньей”.
И что вы думаете?
Как стоял герой у фонтана, так и остался там стоять, удивленно хлопая глазами, и хрюкать даже не собирался. Да что там хрюкать, он даже в свинью не собирался превращаться!
— Что такое? — испугалась Кирка. — Неужели не работает? Но этого не может быть!
С этими словами волшебница стукнула по голове жезлом медленно трезвевшего Аякса.
Аякс в ответ очень нехорошо посмотрел на Кирку и, оставшись в человеческом обличье, нагло произнес:
— Хрю-хрю…
— Ах ты… — Кирка стукнула героя палкой по голове вторично, после чего Аякс взревел и, отобрав у нее жезл, отшвырнул волшебницу в сторону.