— Тебе бы только стрелять да стрелять, — ответил я, — отдохни чуть-чуть.
Толпа выливалась на огромную площадь.
Площадь эта носила имя одного из самых первых протекторов. В небе парил подвешенный к гравипоплавкам огромный информационный экран, принадлежащий одной из корпораций.
Экран работал.
На нем ярко горело послание:
И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса.
И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано им семь труб.
Посредине площади прямо на обгоревшем танке стоял мужчина в терновом венке.
Холодный ветер разносил над толпою его слова:
— Молчание на небе указывает на торжественность. Когда будет снята седьмая печать, а это уже произошло, все небо умолкнет, потому что предстоит великая смена веков. Закончится век Божьего долготерпения и настанет время гнева Божьего.
— Какой-то… абсурд, — тихо проговорила Клото. — Что мы здесь делаем?
— С седьмой печатью появится семь труб! — разносилось над площадью. — Они и есть содержание и смысл седьмой печати. Семь печатей снимаются втайне, а семь труб звучат открыто для всех.
— Он объясняет им послание! — догадался Танатос. — И они слушают его, невероятно…
Я покинул толпу, оставив площадь далеко позади. «Жнецы» верными псами катились за моей спиной. Уйдя достаточно далеко, я зашел в первую попавшуюся дверь.
Скорее всего, это был один из офисов «Импланты». Тут уже поработали мародеры. На полу среди мусора валялась механическая рука, с жужжанием сжимавшая и разжимавшая железные пальцы.
Я извлек из кармана мнемописьмо и раскрыл его.
Отец Тэтлиш выглядел сильно взволнованным.
— Что случилось? — спросил я, не понимая этой странной перемены.
— Третье включение, — усмехнулся священник. — Оно последнее.
— Как? Ты заказал трехразовый кристалл?
— Извини, — отец Тэтлиш горестно развел руками, — но на более совершенную модель у меня не хватило денег.
— Но настоятель монастыря сделал копию!
— Она тоже недолговечна.
— Выходит, мы видимся с тобой в последний раз?
— Увы, Паромщик.
— Почему ты сразу мне не сказал?
— Потому что слишком хорошо тебя знаю. Ты бы ни за что не стал включать его в третий раз.
— Ты прав…
— Вот видишь. Смирись с тем, что я умер. Зачем тебе эта иллюзия? Я буду жить в твоей памяти. Пока ты помнишь обо мне, я где-то по-прежнему существую.
— Мне многое нужно тебе сказать, а у нас нет уже даже получаса.
— Не важно… говори, что тебе удалось узнать.
— Послания и «нарывы», их источник един.
— Я догадывался.
— Правда?
— Нужно научиться понимать очевидное. Что еще ты узнал?
— Их посылал… я до сих пор не уверен… некий искусственный разум…
— Компьютер?
— Не знаю… но эта штука определенно не с нашей планеты. Он как-то вмешивается в информационную сеть, пытаясь влиять на нас.
— Машина, возомнившая себя Творцом?! — рассмеялся отец Тэтлиш. — История старая как мир.
— Нет, не то… — Мне трудно было подобрать нужные слова. — Понимаешь, когда я беседовал с ним, меня не покидало странное чувство, что передо мной на самом деле всего лишь искусно воссозданный муляж.
— Продолжай…
— На мое сознание что-то воздействовало, и я видел то, что хотел видеть, а не то, что было передо мной на самом деле. Кто-то пришел помочь нам… но кто… я до сих пор не могу дать однозначный ответ… Я видел странные библейские картины. Их было трудно отличить от реальности. Я сам был их частью… Одновременно и действующим лицом, и посторонним наблюдателем. Кому под силу такое?
— Действительно странно…
— Допустим, что это все-таки машина, чужая и непостижимая. Совершенная самоорганизующаяся система. И эта штука, изучив всю человеческую историю с самого момента появления людей во Вселенной, смогла выделить самое важное. То, что действительно может нам помочь, а мы… пытались ее уничтожить. Мы не видим и не слышим то, что она хочет до нас донести. Это символы… но я… кажется, понял их смысл. Совсем немного, но, кажется, понял… и этого хватило, чтобы испугаться.
— Что же тебя смущает?
— А что, если это все-таки Бог?
— Ну и что? — Отец Тэтлиш улыбнулся. — Даже если и так, разве ты готов изменить после этого свои прошлые поступки, мысли, изменить то, что ты собираешься сделать?
— Нет.
— В таком случае тут не о чем спорить. У тебя есть цель, может, она и не такая, как у других, но разве это плохо?
— Наверное, ты прав.
Странно, но после этого разговора мне действительно сделалось легче.
С кем я мог поговорить о том, что узнал? С Танатосом? Клото? Дэмиеном? Нет, они бы не стали меня слушать.
Они глухи.
Вся нелепость происходящего заключалась в том, что я делился своими сомнениями не с живым человеком и даже не с роботом, а с искусственной копией мертвеца.
Просто я говорил сам с собой и не замечал этого.
— У нас осталось пять минут! — предупредил отец Тэтлиш. — Скажи, тебе удалось разыскать Того Кто Должен Прийти?
— Пока еще нет.
— Почему?
— Это теперь зависит не от меня. Монахи твоей церкви обещали помочь.
— Но они не смогут защитить его!
— Поэтому вам нужен я.
— Не забывай, ты согласился помочь добровольно.
— Все верно.
— Надеюсь, ты не передумал?
— Конечно нет. Даже если окажется, что этот человек самый обыкновенный, я все равно буду оберегать его.
— Я знал, что на тебя можно положиться. Помни, его ищут не только наши друзья, но и враги.
— Где враги, а где друзья? — со смехом произнес я. — Так трудно иногда разобраться.
— Тебя снова одолевают сомнения?
— Это мое естественное состояние, — пошутил я, — реакция человека в мире, где никому нельзя доверять, даже самому себе… Тот, о скором появлении которого ты говоришь… Тот, кого вы ждете… о нем что-нибудь сказано в Библии?
Отец Тэтлиш задумчиво посмотрел сквозь меня:
— Мы не пришли к однозначному ответу.
— Я так и знал.
— Повторяю, он один из нас. Настоятель Трэвор наверняка говорил тебе об этом.
Я кивнул.