Стоявший рядом с носилками Сан Саныч протянул всклокоченному ученому очки.
— О, премного благодарен, — сказал Сумасбродов, стараясь вспомнить, где это он вчера так наклюкался, но, нацепив очки на нос, тут же забыл обо всем на свете.
— Боже, — воскликнул он, — так ведь это же космический корабль.
— А то, — согласился Воротилов, весело переглянувшись со Степановским, — только он почему-то не фурычит. Посмотрели бы, в чем там дело, профессор…
— Конечно, конечно, — засуетился Сумасбродов, пытаясь встать с носилок.
Голова у ученого слегка подкруживалась.
“Все-таки не удержался, скотина, — мелькнула у него запоздалая мысль, — снова нажрался”.
Пришедшие на помощь профессору могучие братья Крючки подхватили старикашку под белы рученьки и бережно отнесли аки младенца к космическому кораблю.
— Опустите меня, — возмутился ученый, — я и сам могу ногами.
Став на ровную твердь, Сумасбродов несколько раз обошел НЛО кругом и, остановившись у приоткрытого люка, оглянулся.
— Войти уже пытались? — спросил он подошедшего Воротилова.
Сан Саныч отрицательно покачал головой:
— Заело, заразу, дальше не открывается.
Сумасбродов в ответ хитро усмехнулся и, нащупав на корпусе корабля углубление, нажал невидимую глазу кнопку.
Люк бесшумно ушел вовнутрь.
— А говорите, заедает, — рассмеялся ученый, — здесь подход с головой нужен, а не с пустым бочонком для модных причесок.
Авторитет тонкого сарказма профессора не понял и потому не обиделся.
— Ну-с, — Сумасбродов довольно потер маленькие ладошки, — посмотрим, что внутри.
А внутри, надо сказать, было на что посмотреть. Благодаря применению некой неизвестной земным ученым технологии, внутри НЛО казалось вдесятеро раз больше, чем снаружи.
— Это объясняется тем, — пояснял профессор влезшему в звездолет вслед за ним Воротилову, — что для подобного корабля многоразового использования требуется повышенная маневренность в любой инопланетной атмосфере. А чем меньше объем и масса звездолета, тем лучше его маневренность.
— В натуре, — согласился Сан Саныч, мало чего разобрав в заумном лепете яйцеголового.
По широкой лестнице они поднялись в кабину управления, где мигали разноцветными светодиодами какие-то непонятные пульты.
— Вы, наверное, обратили внимание на то, что везде внутри корабля горит свет, — не унимался профессор.
— Угу, — промычал авторитет, безумно водя глазами по сторонам.
— Так вот, его салон покрыт особой люминесцентной краской, реагирующей на присутствие в помещениях живых существ и таким образом заранее излучающей свет.
— Ага, — отозвался Сан Саныч, трогая какие-то яркие, парящие над полом шарики.
— Осторожно, — закричал профессор, и Воротилов испуганно отпрыгнул в сторону.
— А че такое, что, уже и посмотреть нельзя, — обиженно огрызнулся он.
— Это, м… м… устройство по управлению боевым комплексом звездолета.
— Ух ты, круто! — восхитился авторитет. — Может, пальнем пару раз, а, профессор?
— Нет, думаю, не стоит, — скептически отозвался ученый, — это оружие может использоваться только в безвоздушном пространстве, в абсолютном вакууме.
— И откуда вы все это знаете? — подозрительно прищурился Сан Саныч.
— Я анализирую, голубчик, — невозмутимо ответил профессор, пощипывая куцую айболитовскую бородку, — ум, знаете ли, великая сила.
— А… — кивнул Воротилов, — это бывает.
Сумасбродов обошел рубку корабля по периметру, осмотрел все приборы, понюхал какие-то провода, протер платочком матовые экраны мониторов.
— Ну, так че, профессор? — с нетерпением спросил его авторитет. — Эта штука может летать.
— А вы, собственно, куда-то собрались? — удивился ученый.
— Ну, это, — замялся Сан Саныч, — в общем-то да.
— Хм, что ж, посмотрим, — Сумасбродов снова вгляделся в мерцающие приборы, — мне будут нужны некоторые инструменты.
— Какие инструменты, профессор, только скажите, мы любые достанем.
— Ну любые не надо, а вот молоток, кусачки, отвертка и изолента очень даже бы мне пригодились, — перечислил ученый, яростно терзая бородку.
— Без проблем, — улыбнулся Сан Саныч, — сейчас устроим…
Немного раздосадованные Бисквит Иванович и Владимир Андреевич Толстолобов сидели в здании главного управления хрючевской милиции в громадном кабинете полковника и пили уже порядком осточертевший коньяк
А в минорном настроении они оба пребывали не зря, поскольку вот уже целые сутки агенты эмиссара и сотрудники хрючевской милиции не могли обнаружить канувших непонятно куда новых марсиан.
На чудо-прибор Бисквита Ивановича с шевелящимися усами надежды больше не было, поскольку вместо марсиан он пеленговал гоняющие с утра по городу мусоровозы. Непонятно, что там с ним произошло: либо батарейки сели, либо в земной атмосфере ему что-то не понравилось, и прибор начало глючить.
Короче, не важно.
Главное, что и так достаточно спонтанно развивающееся расследование окончательно зашло в тупик.
— Эх, Вовчик, — повесив голову, причитал слегка охмелевший Бисквит Иванович, — нам Землю спасать надо, а мы тут сидим, коньяк глушим.
— Ладно, Иванович, — отмахивался от него полковник, — не трави душу, и так у самого на сердце кошки скребут. Как я теперь перед глазами мэра предстану. Что ему скажу. Эх…
— Вот у нас случай в деревне был, — оживился Бисквит Иванович, — товарищ один на тещу бешеную кошку натравил, а та вместо тещи первого секретаря райкома покусала, который с комиссией в деревню приезжал. Столько шуму было! Кошку ту проклятую всем отделением милиции ловили, соседнюю танковую часть даже по тревоге подняли, ведь первого секретаря райкома укусила, не кого-нибудь. Представляешь, за бешеной кошкой по лесу на танках.
— Так, наверное, то давно было, до перестройки, — возразил Толстолобов.
— Конечно, — подтвердил Бисквит Иванович, — я еще тогда в деревне Кикиморовке жил, что на севере России.
В дверь кабинета осторожно постучали.
— Не понял, — удивился полковник, — а секретарша мне зачем? Ну войдите.
В помещение смущенно задвинулся капитан Синицын.
— Владимир Андреевич, извините, — прокашлявшись, начал он, — но там, в приемной, встречи с вами добивается какой-то… э… э…
— Ну, смелее, Федя, смелее, — не вытерпел полковник, — кто добивается?
— Какой-то чукча.
— Не врубился? — полковник недоуменно посмотрел на так же мало что разобравшего Бисквита Ивановича.