Слова застревали у нее в горле, но все равно, произнося их, Александра чувствовала большое облегчение.
— В приступе бешенства он убил маму. Состоялся процесс, его осудили, и отец покончил с собой в тюремной камере, оставив меня и сестренок без средств и круглыми сиротами. Несколько месяцев мы прожили у тетки, а потом один адвокат, друг семьи, двух из нас отдал на удочерение. Мне очень повезло, что я попала к Маргарет Горам и ее первому мужу, юристу Джорджу Гораму. Тогда мне было пять лет, но я его совершенно не помню, как и смерти родителей. Примерно полгода спустя Джордж Горам умер, и моя мама… то есть Маргарет… поехала во Францию поправить свое здоровье и познакомилась с моим папой… Пьером… Остальное ты в основном знаешь. Женившись на маме, он сразу же удочерил меня, и мы жили очень счастливо. Затем появился ты, Анри.
Александра попыталась улыбнуться, но улыбка замерла у нее на губах при виде искаженного гневом лица мужа.
— Что за миленькая история! — Анри смотрел на жену с откровенным презрением. — Как ты смела обманывать меня на протяжении всех этих лет? Даже если ты, как говоришь, забыла, твоя мать, несомненно, обо всем помнила. А твой папаша?.. Bande de salopards!.. Я мог бы подать на развод и выдвинуть против тебя обвинение в мошенничестве и нанесении мне ущерба!
— Под термином «ущерб» ты имеешь в виду своих дочерей, Анри? Ведь я действительно не имела понятия… Правда…
Слезы текли по ее щекам и капали на желтую шелковую блузку. Александра искала в глазах мужа хоть каплю снисхождения, но не находила.
— Всю эту мистификацию я считаю постыдной! А вояж в Нью-Йорк? Ради чего он совершается? Чтобы возложить цветы на могилы твоих родителей?
— Адвокат, который отдал нас на удочерение, был лучшим другом моих родителей. Сейчас он при смерти. Он потратил месяцы на то, чтобы установить местонахождение моих сестер, и хочет организовать нашу встречу, поскольку чувствует себя виноватым в том, что причинил нам боль, разделив нас. Мне очень повезло, но по крайней мере об одной из нас этого сказать нельзя.
— А кто она? Нью-йоркская уличная проститутка? Господи, это невероятно! В течение часа я получил в наследство солдатскую невесту, убийцу, самоубийцу и бог знает что еще, а ты ожидаешь, что я буду махать платочком и плакать от радости по поводу твоего воссоединения с сестрами, которые по прошествии стольких лет просто не должны тебя интересовать. А твоя мамаша? Какую роль она сыграла в этом? Это она вывела на тебя адвоката? Может, она считает, что тебе в жизни не хватает острых ощущений? Я знаю, что, по ее мнению, я ужасный зануда, но уверяю, что подобные острые ощущения не в моем вкусе.
— И не в ее тоже…
Александра гордо посмотрела на супруга. «Я рассказала ему о себе, хотя это было нелегко, — подумала она. — Если он меня отвергнет — это будет его беда, его грех, его бессердечие. Я сделала все возможное, чтобы оградить его, но он требовал ответа на свои вопросы. Теперь он получил его. Дело за ним».
— Моя мама была в отчаянии, что ей пришлось мне все это рассказать. Она не хотела, чтобы когда-либо данные факты всплыли. Но лично я хочу повидать моих сестер.
Хочу знать, какие они. Кстати, моя старшая сестра вовсе не проститутка. Она руководит одной из крупнейших телекомпаний, а жизнь у нее сложилась трагично. Моя младшая сестра работает врачом в Аппалачах. Я не знаю, понравятся ли они мне и понравлюсь ли я им. Но хочу их повидать, Анри. Хочу понять, что они собой представляют и что я сама собой представляю, не только как твоя жена.
— Тебе стало этого не хватать, так ведь? Тебе понадобилось свалить на мою голову новые проблемы? Ты можешь представить, что будет с моей карьерой, если все это всплывет? Что произойдет с моим банком? С моими политическими связями? С моими родственниками? Ты представляешь, что подумают твои собственные дети, когда узнают, что их дедушка убил их бабушку? О боже… Я себе этого представить не могу.
— Я тоже, — тихо произнесла Александра. — Но почему это обязательно должно всплыть? Никто не собирается предавать нашу встречу огласке. Девочки даже не знают причину моей поездки. Они просто думают, что бабушка нас пригласила и мы летим в Нью-Йорк. Я сказала им, что уик-энд проведу в Коннектикуте с друзьями, а они с бабушкой останутся в Нью-Йорке.
— Не понимаю, зачем ты хочешь взять их с собой? Это лишено всякого смысла.
Так считал он. Но не Александра… и не Маргарет.
— Вероятно, они мне нужны для моральной поддержки. И тут Александра решила сделать шаг, о котором секундой раньше даже не помышляла.
— Я была бы рада, если бы и ты к нам присоединился. Немного страшновато ехать на встречу с людьми, которых не знаешь, но которых когда-то, должно быть, любил.
— У меня это в голове не укладывается. Нет, я не составлю тебе компанию, не надейся. И вообще, Александра…
Он мрачно посмотрел на нее. В его представлении их жизнь была непоправимо поломана.
— Я умоляю тебя не ехать. Не знаю, что из нашего брака еще может быть спасено, и возможно ли это вообще, но свидание с теми людьми этому явно не поможет. Они по положению ниже тебя. Ты не должна туда возвращаться… — И шепотом добавил:
— Прошу тебя…
Но на этот раз она не могла уступить ему. Период четырнадцатилетнего беспрекословного послушания Анри де Мориньи закончился. Она должна была лететь в Нью-Йорк ради самой себя, а может, и ради дочерей; должна была повидать сестер, обнять их, возможно, полюбить и избавиться от призраков, которые сидели где-то в подсознании.
— Извини, Анри… Но я должна ехать… Надеюсь, ты сможешь это понять. Для меня это очень и очень важно. И наш брак вовсе не должен пострадать от этой доездки. То, что я делаю, нужно… для меня. Я поступаю так не для того, чтобы тебя обидеть.
Александра подошла к мужу и попыталась обнять его, но он отстранился. Анри обращался с ней как с чужой и таковой ее теперь, видимо, считал.
— Я теперь даже не знаю, кто ты такая.
— Разве мое семейное древо имеет такое значение? Но она заранее знала ответ на этот вопрос. Анри печально покачал головой и вышел из комнаты. Александра же вытерла слезы и решительно направилась вниз, собрать вещи девочек. Что бы ни случилось с ее браком, никаких сомнений у нее не было… Она должна лететь в Нью-Йорк. Должна. И полетит.
Лишь за три дня до назначенной даты встречи Джон отправился в телекомпанию, предъявил все свои пропуска и поднялся наверх. Улыбнувшись секретарше, он поинтересовался, у себя ли мисс Уокер.
— Она собирается уходить через пару минут…
Секретарша хотела спросить, кто он, но Джон уверенно двинулся к кабинету Хилари, и она только пожала плечами.
Не могла же она цепляться ко всем, кто приходил к ее начальнице. Таких был легион, а этот мужчина выглядел прилично, даже более того.