На этот раз Предвечный остался совершенно спокоен. Ни единый мускул не дрогнул на его лице при заявлении, которого он ну совершенно не ожидал. По крайней мере, не ожидал сейчас. Он скрестил руки на груди и выговорил:
— А, тебе известно и это. Конечно, только ты мог распознать меня так быстро и так точно. А зачем это глупое представление с голой девчонкой? Маразм? Старческая блажь? Или?..
— Как знать, как знать! Твое семя… я говорю, твое семя — это власть, Мнир, и, быть может, большая, чем ТА власть, что дана тебе всеми твоими титулами, всей мощью вверенного тебе Звездного флота! Как знать…
— Ты о чем, старик?
— Глава Совета Эмиссаров, ох! — продолжал Халлиом, словно и не слышал вопроса высокого посетителя. — Можешь весь этот город смести с лица Гвелльхара одним своим словом, а? Удобная штука — власть, согласись? Правда? Ну, хорошо. Я догадываюсь, зачем ты пришел, отсюда и фокус с девчонкой. Это я так… ну говори, говори. Ведь серьезная должна быть причина, чтобы третье лицо великой Метрополии прибыло на Гвелльхар в одиночестве, без охраны… Ты правильно поступил. Говори.
Последние слова он произнес медленно, глубоким и почти торжественным голосом, не содержащим и намека на тот дурашливый тон, на тот идиотский дребезжащий тембр, которыми он щеголял доселе.
— Сегодня днем было заседание Совета Эмиссаров, — сказал Вейтарволд. — Я председательствовал. Рассматривался вопрос о полноценной экспансии… э-э… в отношении планетной системы Алль-Ях. Номинальная причина созыва Совета — перебои в функционировании стратегически бесценных гипертоннелей, а также исчезновение четырех боевых единиц Звездного флота. Уцелел только крейсер класса «Галактико-12». А ты, Халлиом, знаток звездных трасс и бывший военный штурман, не хуже меня представляешь, ЧТО это за вооружение и уровень защиты. Правда?
— Да, конечно. После того как ты запретил размещать военные звездолеты на Гвелльхаре, хватит одного такого крейсера, чтобы уничтожить всю гвелльскую цивилизацию. Значит, добрались и до твоих звездных волков?.. — В голосе старика, кажется, промелькнула глухая нотка удовлетворения, или же обостренный слух и разум Вейтарволда подхватили и домыслили то, чего на деле не было.
— Добрались. И я не понимаю, как это могло произойти. — Он повернулся к Халлиому в профиль, чтобы тот не мог видеть его взгляда и того, как скорбно вздрогнули его губы. — Нет. Скажу как есть. Я подозреваю, что эта катастрофа принесена нам теми, о ком ты рассказывал мне в детстве. Только ОНИ способны проникнуть в гипертоннель и уничтожить боевой звездолет вместе с экипажем. Я говорю о даггонах.
Старый гвелль живо вскинул голову:
— Да? Ты пришел к этой догадке? А ведь этого нельзя даже допускать, как диктует фундаментальная аррантская наука. Любой мало-мальски приличный физик высмеет тебя. Не в лицо, конечно, — просто не осмелится. Но тем не менее… Какая разница как? А?
Мощная ладонь Вейтарволда разрезала воздух:
— Но я хочу понять: почему? Что происходит?! Что нам грозит, и если бедствия будут неисчислимы — как их предотвратить?
— Выпей вот это, — спокойно произнес старик и протянул гостю металлическую чашу с мутной жидкостью. — Гадость, знаю… — добавил он, видя, как сморщился после одного небольшoro глотка ллерд Вейтарволд, — сам приготовлял. Теперь по делу. Почему это начало происходить? Позволь, а разве это единственная странность, которая произошла за последнее время? Нет. Ты сам знаешь… Видишь ли… Мнир, — последнее слово гвелль произнес после долгой паузы, словно не решаясь применить такое короткое, незначительное имя к особе великого Предвечного, — твой разум велик, твоя цивилизация, одним из флагманов которой ты являешься, всемогуща. Ты не делаешь ошибок, каждый твой шаг выверен до тонкости и в большом и в малом — в минимальном штрихе и в тотальной согласованности с устремлениями всей нации. Ты меня поймешь. Ты разучился делать ошибки. Среди нескольких вариантов развития ваша цивилизация и ты, как ее ярчайший представитель, разумом и дозревшим инстинктом выбираете единственно верный. Система пришла в равновесие, она незыблема — эта система вашего бытия. Она застыла, она стационарна по сути и самодостаточна. В этом ее сила, но в этом и ее слабость. Потому что единственно верный путь — это и конец пути тоже. (Вейтарволд стиснул зубы и поднес обе руки к вискам.) Парадокс? Не только. Понимаешь меня? По сути, и мы, гвелли, входим в орбиту этой системы. Видишь ли, я всей кожей чувствую, как замер наш мир, в нем ничего не происходит, и он не желает меняться. Потому что наша нынешняя жизнь — ПИК этой цивилизации. Выше не подняться, с вершины можно только упасть. Последние годы я прожил как в мертвом пространстве. Глухота. Штиль. Затишье. Затишье перед бурей, понимаешь?
— Значит, нас ждет война, — твердо вымолвил Вейтарволд. — Осталось понять, с кем и как.
— Война? Гм… — Гвелль пожевал губами. — Вероятно, это можно назвать и так. Я ждал, что ты придешь, Вейтарволд, — сказал он, впервые назвав гостя его нынешним именем, — я ждал. Эта гибель звездолетов, эти катастрофы в транспортных гипертоннелях, протянутых через галактики! Ты не понимаешь, что происходит, и твои ллерды в Предвечной Палате тоже не понимают, как и большинство в Совете Эмиссаров, кроме самых умных и дальновидных, а ведь таких немного среди аррантов. Не спорь, не спорь!.. Одно дело — чистый интеллект, а совсем другое дело — способность этого интеллекта признавать, что и он способен делать ошибки, избирать неверный вариант! — Старик глубоко и часто задышал, словно ему не хватало воздуха, да, наверно, так оно и было, потому что в комнате было душно; от работающего плазменного телеприемника устаревшей модели, криво застывшего в углу, шел жар, а блок климат-контроля не работал и, судя по всему, — уже давно. По лбу Халлиома текли струйки пота, когда он выговаривал (будто камни ворочал) тяжелые, неповоротливые слова: — Твои ллерды и храмовники просто ничего не понимают, не могут постичь причины этой катастрофы. Ты же способен оценить глубину бездны, в которую заглянул. Потому и пришел. Ты догадываешься, ЧЕГО и ДО КАКОЙ СТЕПЕНИ следует бояться. Мы говорили, что ОНИ придут непременно, придут именно тогда, когда наша жизнь станет самодостаточной, отформатированной, дряхлой. Или ты не заметил, что энтропия вашего общества нарастает? Они это чувствуют. Иначе не появились бы в ваших военных гипертоннелях. И это — только первый шаг.
— Они?!
— Да, они. Даггоны. «Демоны судьбы», как называют их в древних летописных сводах, или, если пользоваться более современными терминами, полевые формы жизни, — чеканил Халлиом. — И они явятся, чтобы нанести страшный удар! Удар, перед которым вы пока не в состоянии воздвигнуть щит. Это сложно понять, я сам бессилен… но вы должны, должны!.. — Халлиом потряс в воздухе сжатыми кулаками, и теперь ничто не напоминало в этом суровом прорицателе того озорного полусумасшедшего старика, каким застал его Вейтарволд. — И ты еще лучше понимаешь, что твоей техногенной цивилизации противопоставить им НЕЧЕГО. Даггона уничтожит разве что аннигиляционная мина, эта схлопывающаяся ловушка из антивещества! Но ты сам знаешь, что аннигиляционная мина вместе с парой умерщвленных даггонов обратит в ничто планетную систему размером с нашу!