— Так, ладно, — сказал Груздев. — А я слышал, что эта штука может помочь сделать человека быстрым и сильным. Ненадолго, но все равно — типа того… Правда ли это, а, Рома… Олег Палыч?..
— Вопрос адресован обоим! — по замечательной милицейской привычке неожиданно рявкнул подполковник Лосев.
Олег Павлович затоптался на месте и, помрачнев, ответил:
— Что за тон?.. Видите ли… Да, прибор может активировать гормональные системы, отвечающие за реакцию, к примеру… Стимулировать…
Мало кто из числа благодарной аудитории понимал хотя бы немного, о чем идет речь. Подполковник Лосев сказал, бесцеремонно перебивая Олега Павловича:
— А я слышал, что арики могут делать себе такую скорость реакции, что все японские ниндзя и футбольные вратари отдыхают. Один арик приехал из ОАЗИСа в Самару и выпил. Ая там был в командировке. Так он что-то там похимичил с этим «всезнайкой» и потом потребовал, чтобы в него кидались вилками, стаканами и тарелками. Так он их на лету ловил, а ножик поймал прямо зубами! И как только успевал?.. Вот я о чем.
— Ты, наверно, пьяный был?.. — поинтересовался второй секретарь горкома Клепиков. — А, подполковник?
— Да было немного, Иван Сергеич. Только тот арик вообще свалился после своих цирковых номеров и спал потом сутки. Я сам видел.
— Гормональное переутомление, — шепотом проговорил Табачников, который, впрочем, не был уверен в существовании такого медицинского понятия. Груздев шмыгнул носом.
Pэmoh сказал:
— Хорошо, я покажу. Это в самом деле возможно. Очень просто. Только нужно войти в систему и задать нужную программу. Я, правда, не очень хорошо помню, как это делается, но ведь можно инструкцию прямо из Инфосферы загрузить. На Зиймалле к ней тоже есть доступ…
На своем месте тревожно заерзал чиновник из центра, товарищ Комаров. Что-то в интонациях голоса Рэмона и в той последовательности слов, какую он применил, насторожило его. Он даже приподнялся вместе с рюмкой, окинул Рэмона Ррая ответственным взглядом и заявил:
— Вы что, товарищ, серьезно говорите?
— Совершенно серьезно.
— А сколько нужно времени, чтобы это… активировать… улучшить реакцию?
— По вашему времени — около двух минут, — четко ответил Рэмон Ррай. У него в голове возник очень простой план действий. — Если, конечно, на Зиймалле не будет сбоев в Инфосфере. Хотя не должно бы… все-таки наши налаживали.
Единственное опасение у Рэмона вызывало лишь то, что он еще ни разу не пользовался программами для оптимизации психомоторики… Однако ситуация не такова, чтобы учитывать все возможные осложнения. У Рэмона была тонкая интуиция, несравненно более тонкая, нежели у большинства присутствующих. Возможно, только Гендаль Эрккин — с его безошибочным звериным чутьем человека, который много перенес на своем веку, — мог поспорить с ним в этой ситуации. И интуиция подсказывала арранту, что рискованный шаг, на который он сейчас вот-вот решится, — оправдан. Рэмон закрыл глаза. Под сомкнутыми веками пульсировали какие-то неясные размытые образы, похожие на облака. Плыли зеленоватые круги со светлыми ободками. Ну конечно же последствия взлома блокированного канала связи — точнее, неудачной попытки этого взлома, еще не оставили Рэмона бесследно. И не могло быть иначе. У Рэмона Ррая чуть закружилась голова, и он наугад вытянул руку, схватившись за чье-то худое плечо. Плечо Олега Павловича Табачникова-Лодынского. Перед глазами арранта поплыли компоненты огромной объемной таблицы. Включившийся внутренний анализатор намерений угодливо подсказывал, что бы хотел активировать владелец лейгумма… Высветился многозначный код, по подтверждении которого и началась гормональная обработка организма. Недаром аррантская наука утверждала, что человеческому организму не нужны никакие средства воздействия извне: все уже есть, и проблема лишь в том, чтобы суметь выявить этот дополнительный ресурс, не используемый в обычной жизнедеятельности…
— Что он бормочет? — донесся голос Груздева, и Рэмон Ррай распахнул глаза. Странную, небывалую легкость чувствовал он во всем теле, сродни той, какую испытал при падении с планетарного катера. Пугающая свежесть новизны, новые краски мира… Рэмону почудилось, что движение вокруг него существенно замедлилось, но тотчас же услужливый анализатор подсказал, что мир остался прежним, просто он сам, Рэмон Ррай, стал быстрее.
— Хорошо, что я не баловался этим раньше, — отчетливо произнес он. Тут второй секретарь товарищ Клепиков, самый хмельной из почетных гостей, схватил со стола тарелку и швырнул в арранта. Машинально Рэмон поднял руку, закрываясь от летящего предмета, но когда рука оказалась на уровне его лица, выяснилось, что тарелка не преодолела и половины пути от буйного аборигена до гостя города… Рэмон выбросил вперед левую руку, схватил со стола металлический поднос и закрылся им от тарелки. Столовый прибор, запущенный товарищем, вписался в поднос, и во все стороны брызнули осколки.
Со стороны все это выглядело несколько иначе: пока тарелка летела, что-то с невероятной быстротой мелькнуло в воздухе, и…
— Черт! — выговорил Груздь.
Рэмон нарочито медленно опустил поднос, использованный в качестве щита. На его лице появилась хитроватая усмешка. Кто-то взвыл то ли от удивления, то ли от боли: все-таки осколков было много. Виновник инцидента, товарищ Клепиков, выпятил нижнюю губу и сказал:
— Ловко. Но так и я могу!.. А у нас в цирке…
Рэмон почти не слышал, что говорил этот тип. Он наслаждался новыми ощущениями и даже позволил себе удивиться, почему же он не использовал этих возможностей лейгумма раньше? «Собственно, психостимулирующий эффект вообще очень приятная штука», — решил он.
— Во блин! — показательно удивился тем временем Груздев. — Ловко ты это. Ну-ка, парни, принесите тарелок с кухни, поглядим на нашего циркача!
— Мне кажется, что эта забава недостойна культурных людей… — как всегда некстати встрял Табачников. — В конце концов, он вам не дрессированная обезьяна, а представитель высокоразвитой цивилизации, которая уже утвердила свой примат над нами!
— Сам ты примат! — рявкнул Груздев. — Помолчи уж, Палыч, пока тебя не спрашивают!
Гендаль Эрккин, из-за своего столика зорко наблюдавший за происходящим, встал и направился к Рэмону. На губах гвелля застыла не очень приятная улыбка. Впрочем, тот, кто имеет про запас ММР-40, может себе позволить и не такую гаденькую ухмылку…
— У тебя даже лицо порозовело, и глаза бешеные, — сказал он Рэмону Рраю по-аррантски. — Не нравятся мне эти забавы! Кончать их пора. Забавы, в смысле… Да и кое-кого из этих зиймалльских псов тоже не мешало бы кончить прямо на месте. Без этого хотелось бы, конечно…
Тут появились двое молодцов Груздя с горой свежих тарелок, блюдец и ножей с вилками. Последнее вызвало у Гендаля Эрккина ругательство, не сулившее ничего хорошего всем присутствующим. Сам же Рэмон не двинулся с места: он стоял, полуприкрыв глаза, и дышал сильно, мерно, глубоко, не обращая внимания на то, что вокруг него происходит. Анатолий Петрович сказал, обращаясь к подполковнику Лосеву: