— Нуда, — спокойно ответил старик Волох. — Точнее, не копия, а продолжение. Разве ты не заметил?
Он положил руку на плечо царевны Анастасии.
— ОНА?.. — выговорил я. — Нина?
— Только восемнадцати лет от роду. И ты что, не отметил, как царь Уран Изотопович рассматривает Нину? У него, правда, плохая память на лица, но когда он видит девчонку, которая как две капли воды похожа на его собственную дочь в раннем детстве…
Нина и царевна уставились друг на друга. Непривычно видеть свое собственное отражение в возрастной модификации… Впрочем, такие сложные слова едва ли приходили моим дамам на ум.
— А моей копии или там… продолжения нет в этом мире? — дрожащим голосом спросил Макарка.
— Нет. По законам Белого Пилигрима из Истинного мира в этот может переместиться продолжение или вариант человека, представляющего собой… как бы это сказать помягче… представляющего собой ценность. У человека должен быть редкий дар, либо он оставил след в истории и культуре. Обычных людей, этаких муравьев, туда не берут. Таковы законы.
— Законы, конечно, дурацкие, — поспешно объявил Макарка, — но я… знаете… Я даже рад, так сказать, что я — ничтожество, муравей, мелочь пузатая…. Очень, очень рад. Пузатая… Уф, вот.
— Вот именно, пузатая! — некстати съязвила Нинка, на мгновение отрываясь от разглядывания своей восемнадцатилетней царской ипостаси.
Телятников надулся и замолчал. Наверно, в глубине души он обиделся, что в здешнем мире не существует его копии. Не прошла местный фэйс-контроль, так сказать. Старик Волох быстро взглянул на громадный световой столб над бывшей царской резиденцией и, отвернувшись, продолжал:
— У каждого своя цель, свое предназначение. Конечно, оно есть и у вас. Гаппонк… нужно поговорить и о нем. Гаппонк в некотором роде тоже жертва, тоже зависимое существо, им управляют. Его можно даже пожалеть…
— Пожалеть? — крикнула царевна, отрывая взгляд от личика Нинки. — Пожалеть после того, что он сделал с папой… со столицей, с нашими подданными? Если он еще жив, я сама выпотрошу его.
— Гаппонк призвал Темного Пилигрима. Темный из Истинного мира. Все беды Мифополосы и Оврага начались с того, как Темный и Светлый Пилигримы столкнулись — там, у вас, в Истинном мире. Много тысячелетий они не могли встретиться. Хотя были близки к тому. Так, Темный Пилигрим, будучи инквизитором Торквемадой, едва не встретил Светлого, который был тогда испанским дворянином. Кажется, они могли встретиться и раньше, примерно в эпоху упадка Древнего Рима. Последний раз они едва не столкнулись в Берлине в двадцать каком-то году XX века, когда Светлый — его звали тогда Сергеем — хорошенько повздорил со своей супругой, пошел в ресторан и знатно там набрался, не хуже, чем вот вы с Телятниковым. Темный проживал в бельэтаже дома, где выпивал тогдашний носитель духа Белого. А если Белый и Темный сталкиваются или приближаются друг к другу в Истинном мире, открываются порталы между нашими мирами. Начинается взаимная утечка… ну, вы понимаете. Хорошо, что Белый вовремя умер. С его норовом он мог наделать та-а-аких дел!.. Ух!
— С его норовом?
— Да, да! Тоже был не приведи!..
— Что значит — тоже?
— У жены его было такое смешное имя, — забормотал старик, в данный момент сильно напоминая того маразматика, каким я встретил его в темнице у царя Урана Изотоповича, — такое глупое… я бы даже своей корове такого не дал… Полидора… Помидора… Альмедора… Айседора! Да, да, именно Айседора! Она еще, помнится, недурно танцевала — не хуже кикиморы Дюжиной, а та ловка в танце, ох ловка!
Макарка глупо моргал ресницами. «Айседора… » Я молчал, а старик продолжал одно за другим излагать свои удивительные, убийственные откровения:
— А вот последние пятнадцать лет утечки между мирами превратились в привычные… ну, как если бы прохудилась крыша и постоянно натекало из-за дождей. Такого не было никогда!.. Значит, Белый и Темный наконец-то сосуществуют где-то рядом… А если они встретятся, то границы между мирами могут стать прозрачными — и бог весть, к какому сумасшествию это приведет!.. Да, да! И мы с братьями, и Гаппонк, который как раз и появился в наших краях с тех самых пор, как начались эти УТЕЧКИ, — конечно, знали это…
У меня все окончательно спуталось. Темный, Белый… протечки между мирами, портал, Гаппонк со товарищи… Я глянул вниз, туда, где в сгущающихся сумерках уже приближались, надвигались стены полуразрушенной крепости на холме в центре царской столицы. Я заговорил быстро, лихорадочно, жадно давясь словами и заглатывая их окончания:
— Так, все!.. Я понял! Понял!.. Белый Пилигрим — это ТЫ! Ты и есть этот несносный Пилигрим, заклепавший этот дурацкий мир!.. И вот только не говори, что я ошибаюсь!.. Не хочу слышать, что я ошибаюсь, вот так и знай! Потому что в любом другом случае… в том случае, если я ошибаюсь… ну конечно!..
Старик Волох мягко улыбнулся, и не было ни следа старческой беспомощности и брюзгливости в этой светлой улыбке.
— Ты так подумал? Ты это понял?..
— Да.
— Нет, мой мальчик, — отозвался он. — Не то ты говоришь. Ведь ты хотел сказать совсем другое, верно? Правильно? Потому что Белый Пилигрим — ЭТО ТЫ.
Тяжелый обух гулко опустился в основание моего черепа. Я ожидал этих слов, но не так же!.. Меня предательски шатнуло к шершавому борту гондолы, и Нинка поспешно схватила меня за руку. Я смотрел на улыбающегося старика. На его белую бороду и запутавшуюся в ней лукавую ухмылку.
— Белый Пилигрим — это ты, Илюша, — повторил он. — Ты ведь сам уже это понял, иначе я тебе и не сказал бы. Разве ты не заметил, что, поражая врагов боевой магией, я все время держался за тебя? За твою руку?.. Я использовал ТВОЮ силу, которую ты пока что не умеешь черпать. Отсюда и твоя слабость, еще бы, я вытянул из тебя столько жизненной силы, сколько нет и у всего войска нашего бедного царя-батюшки. Я помню, ты все время сетовал на бестолковое устройство нашего мира? Теперь ты знаешь, КОГО ИМЕННО следует упрекать в этом. Спроси себя самого, Илья. Потому что именно ты создал этот мир. И, как написано в твоем же «Словнике демиургических погрешностей», на седьмой день тебе, как всякому Творцу, неплохо было бы отдохнуть.
— А я что делал? — пробормотал я.
— А ты… — Он выразительно покосился на ненавистный портвейн, который мы с Макаркой, кажется, уже три раза выкидывали и три раза же снова, кряхтя и шаря по кустам, находили. Ну что ж… Седьмой день… Старик Волох может не договаривать.
…Пьянствовал!
2
Ну вот. Дожили. Я — Бог. Демиург, Создатель, Творец на отдельно взятой территории!! Мне только что об этом сказали довольно-таки вменяемым языком, и совершенно незаплетаюшимся, что в последнее время — редкость. Приходилось ли вам узнавать такую стыдливую подробность из собственной биографии о том, что вы — Бог? Полагаю, что нет. Если вы считаете, что с вами может случиться нечто худшее, чем внезапно узнать, что вы… вот вы — это самое… то вы ошибаетесь. Ничего хуже! Хотя, впрочем, не так трудно быть Богом, как то следует, скажем, из одноименного произведения братьев Стругацких…. Будете спорить? Даже с тем, кто оказался Творцом нового мира, хоть и довольно дурацкого и слепленного в чем-то откровенно халтурно? Ну-ну. Да я докажу, что почувствовать себя Богом может практически каждый, и все тут! Скажу больше: любой дегенерат может почувствовать себя Зевсом-громовержцем, когда одним мазком губки, пропитанной каким-нибудь «Фэйри», смахивает с лица земли (унитаза, мойки) целую цивилизацию микробов, имеющих развитую инфраструктуру и обзаведшихся таким институтом, как государство. А вдруг среди них найдется свой Геродот или Фукидид и красочно, подробно, велеречиво, томах этак в двадцати изложит историю ваших злодейств?