– Я нашёл бы работу.
– Не такую, как сейчас?
– Наверно, нет.
– Вы, очевидно, оба сознавали, что совместное бегство было бы совершенным безумием?
– Я так не думал.
– Зачем вы опротестовали иск?
– Жалею, что мы это сделали.
– И всё-таки опротестовали. Почему?
– Она и её родители считали, что, раз мы ни в чём не виноваты, нужно защищаться.
– Но вы-то сами так не считали?
– Я не надеялся, что нам поверят, но я хотел, чтобы она стала свободной.
– А репутация её вас не заботила?
– Конечно, заботила, но я полагал, что жертвовать ради неё свободой слишком высокая цена.
– По вашим словам, вы не надеялись, что вам поверят. Почему? Чересчур неправдоподобная история, да?
– Нет. Просто чем правдивей человек, тем меньше шансов на то, что ему поверят.
Динни увидела, что судья повернулся и смотрит на Крума.
– Вы имеете в виду мир вообще?
– Нет, милорд, то место, где нахожусь.
Судья повернул голову в прежнее положение и опять уставился поверх Динни на что-то невидимое:
– Я задаю себе вопрос, не следует ли мне привлечь вас к ответственности за оскорбление суда.
– Прошу прощения, милорд. Я хотел только сказать, что любые показания человека всегда оборачиваются против него.
– Вы говорите так по неопытности. На первый раз я вам этого не вменю, но в дальнейшем воздержитесь от подобных реплик. Продолжайте, мистер Броу.
– Опротестовать иск вас побудило, разумеется, не требование возмещения ущерба.
– Нет.
– Вы сказали, что у вас нет частных доходов. Это правда?
– Безусловно.
– Тогда почему же вы заявляете, что денежные соображения никак на вас не повлияли?
– Голова у меня была так занята всем остальным, что мне было безразлично, объявят меня несостоятельным или нет.
– Вы заявили на предварительном допросе, что не знали о существовании леди Корвен вплоть до отплытия в Англию. Известна вам на Цейлоне местность, называемая Нуварелья?
– Нет.
– Как!
Динни увидела, что по складкам и морщинам лица судьи поползла чуть заметная улыбка.
– Поставьте вопрос по-другому, мистер Броу. Обычно это название произносится Нувара-Элия.
– Нувара-Элию я знаю, милорд.
– Были вы там в июне прошлого года?
– Был.
– А леди Корвен?
– Вполне возможно.
– Разве вы остановились не в той же гостинице, что она?
– Нет, я жил не в гостинице, а у приятеля.
– И вы не встречали её ни на гольфе, ни на теннисе, ни на верховой прогулке?
– Нет.
– Как! Нигде?
– Нигде.
– А ведь курорт вроде бы невелик?
– Да, не очень.
– А леди Корвен, мне кажется, заметная личность?
– Я тоже так думаю.
– Словом, вы никогда не встречались с ней до парохода.
– Нет.
– Когда вы впервые почувствовали, что любите её?
– На второй или третий день плавания.
– Значит, любовь с первого – взгляда?
– Да.
– И вы даже не подумали, что должны избегать её, поскольку она замужем?
– Думал, но не мог.
– А смогли бы, если бы она дала вам отпор?
– Не знаю.
– Но ведь она не дала вам отпор?
– Н-нет. По-моему, она некоторое время не догадывалась о моих чувствах.
– Женщины быстро разбираются в таких вещах, мистер Крум. Вы всерьёз убеждены, что она не догадывалась?
– Я этого не знаю.
– А вы дали себе труд скрывать ваши чувства?
– Вас интересует, объяснился ли я ей во время плавания? Нет.
– А когда же?
– Я признался ей в своём чувстве перед самой высадкой.
– Были у вас серьёзные причины смотреть фотографии именно в её каюте?
– Думаю, что нет.
– А вы их на самом деле смотрели?
– Конечно.
– Чем вы ещё там занимались?
– Наверно, разговаривали.
– Ах, вы не помните! А ведь случай был неповторимый. Или таких случаев было много, но вы о них здесь умолчали?
– Это единственный раз, когда я зашёл к ней в каюту.
– Тогда вы должны помнить.
– Мы просто сидели и разговаривали.
– Ага, начинаете припоминать! Где вы сидели?
– Я на стуле.
– А она?
– На койке. Каюта была маленькая, стул всего один.
– Бортовая каюта?
– Да.
– Значит, заглянуть в неё никто не мог?
– Нет. Впрочем, и видеть-то было нечего.
– Это по-вашему. Вы, наверно, всё-таки волновались, правда?
Лицо судьи высунулось вперёд.
– Не хочу прерывать вас, мистер Броу, но ведь свидетель не делает секрета из своих чувств.
– Хорошо, милорд, я спрошу яснее. Я полагаю, сэр, что прелюбодеяние произошло именно тогда.
– Его не произошло.
– Гм! Объясните присяжным, почему после возвращения сэра Джералда Корвена в Лондон вы не отправились к нему и не признались откровенно, в каких вы отношениях с его женой.
– В каких отношениях?
– Оставьте, сэр! Ведь из ваших показаний следует, что вы проводили с ней время, любили её и желали, чтобы она уехала с вами.
– Но она не желала уезжать со мной. Я охотно отправился бы к её мужу, но не осмеливался сделать это без её разрешения.
– А вы просили, чтобы она вам это разрешила?
– Нет.
– Почему?
– Потому что она предупредила меня, что наши встречи будут только дружескими.
– А я полагаю, что она вам ничего подобного не говорила.
– Милорд, меня спрашивают, не лжец ли я.
– Отвечайте.
– Я не лжец.
– Я нахожу, что ответ достаточно ясен, мистер Броу.
– Вот вы слышали здесь показания ответчицы, сэр. Скажите, они, на ваш взгляд, целиком правдивы?
Динни увидела, как судорожно передёрнулось лицо Крума, и попыталась убедить себя, что другие этого не заметили.