Она снова начала обиженно всхлипывать, как маленький ребенок, и Лиз крепко обняла ее.
Увы, это было все, что она могла для нее сделать. Когда Лиз думала о том, что такая замечательная девочка вынуждена будет вернуться к этим жалким, ограниченным, недалеким людям, у нее просто сердце защемило от жалости.
Теперь она понимала, почему Томми хочет на ней жениться. Это был самый лучший способ ей помочь. Лиз тоже хотелось, чтобы она жила в их доме, в спокойной и безопасной обстановке.
Но, с другой стороны, это была семья Мэрибет, и Лиз понимала, что девочка, конечно же, скучает по родителям и сестре. Мэрибет всегда говорила о том, как уедет домой после родов. Она не знала точно, что будет делать дальше, но в том, что хочет увидеть своих родных, она не сомневалась.
— Когда ты окажешься дома, отец смягчится, — сказала Лиз, пытаясь как-то утешить Мэрибет, но та только покачала головой и вытерла нос платком Лиз.
— Ничего он не смягчится, — всхлипнула Мэрибет. — Он будет обращаться со мной еще хуже. Отец будет постоянно напоминать мне о моем проступке — он же все время говорит о моих тетушках. Папа прямо при них говорит о том, что им пришлось выйти замуж, чтобы скрыть свои грехи, и они всегда очень смущаются. Особенно одна из них. Она почти все время после этого плачет. Другая-то тетка давно сказала папе, чтобы он не смел упоминать об этом, иначе ее муж его побьет. И что вы думаете, в ее присутствии папа действительно не осмеливается говорить на эту тему.
— Может быть, твоя история его чему-нибудь научит, — задумчиво произнесла Лиз. — Может быть, тебе нужно сразу твердо поговорить с ним, сказать ему, что ты не собираешься мириться с его деспотизмом?
Но ведь ей было всего шестнадцать. Как могла эта девочка идти против отца?
Ей просто повезло, что она встретила в чужом городе семью Уиттейкеров. Без них она была бы совершенно одна, наедине с обрушившимися на ее плечи трудностями.
Через некоторое время Лиз помогла Мэрибет подняться и налила ей чаю.
Мужчины сидели у огня, поджидая их, и тихо беседовали.
В конце концов они все пошли в кино, и, когда фильм закончился, настроение у Мэрибет заметно поднялось. Никто больше не говорил о ее родителях, и, вернувшись из кинотеатра, все разошлись по своим комнатам.
— Знаешь, мне ее так жалко, — сказала Лиз мужу, когда они лежали в постели.
Супруги снова сблизились и с прежней откровенностью обсуждали свои проблемы.
Мертвая тишина, так долго царившая в их спальне, наконец-то исчезла.
— Томми тоже ее очень жалко, — ответил Джон. — Как все-таки ужасно, что она забеременела в такие юные годы.
С этим трудно было поспорить, но Лиз сейчас больше занимали родители Мэрибет.
— Я без содрогания и подумать не могу о том, что девочка к ним вернется, но ей все равно хочется домой.
— Ее родители — это все, что у нее есть.
И она еще очень молода, не забывай. Но мне кажется, Мэрибет уже попробовала жить самостоятельно и не захочет быть послушной марионеткой в руках отца. Она хочет поступить в колледж, и никакой отец не сможет ее остановить.
— По-моему, он настоящий деспот. Может быть, с ним нужно поговорить? — вопросительно посмотрела на мужа Лиз. — Ей нужен какой-то выход, какая-то альтернатива, чтобы ей было куда податься, если дома у нее ничего не получится.
— Если ты видишь подходящий выход в их браке с Томми, то я против, — твердо сказал Джон. — По крайней мере сейчас. Они слишком молоды, и потом, Мэрибет совершила большую ошибку и должна пережить этот период своей жизни. Томми не может брать на себя такую ответственность, даже если ему этого хочется.
— Я это знаю не хуже тебя, — огрызнулась Лиз.
Иногда муж все-таки раздражал ее. Никто из них не хотел, чтобы Томми женился, но Лиз было жалко Мэрибет, и она стремилась найти какой-нибудь компромисс. Ей не хотелось расставаться с девушкой, которую она успела полюбить. Их жизненные пути пересеклись не случайно. Лиз не собиралась отворачиваться от нее и отказывать ей в помощи.
— Я думаю, что это не твое дело, — продолжал Джон. — Мэрибет родит и отправится домой. Если ей будет тяжело, она всегда может позвонить нам. Я уверен, что Томми будет поддерживать с ней связь. Он без ума от нее и не сможет забыть ее, как только она уедет отсюда.
«Правда, расстояние, разделяющее их, будет так велико, что продолжать роман им будет весьма трудно», — подумал он.
— Я хочу с ними поговорить, — внезапно произнесла Лиз, глядя на мужа, но Джон покачал головой. — Я имею в виду ее родителей.
— Лучше не вмешивайся в чужие дела, — посоветовал Джон.
— Это не «чужие» дела. Мэрибет нам не чужая. Родители оставили девочку наедине с ее проблемой именно в тот момент, когда она больше всего нуждается в их участии. Они вынудили ее рассчитывать только на себя. С моей точки зрения, они сами лишили себя права диктовать ей условия, потому что не смогли поддержать ее в такой трудный момент.
— Может быть, они видят все это совсем в другом свете, — пожал плечами Джон.
Ему вообще-то нравилось, что его жена принимает все близко к сердцу и беспокоится обо всем, но иногда он начинал сердиться на нее за это.
Со дня смерти Энни она была равнодушна ко всему, и Джон в какой-то степени радовался тому, что Мэрибет снова зажгла в ней эту искорку. Эта девочка в каждом из них что-то пробудила. Он поймал себя на том, что относится к ней почти отечески.
— Ладно, потом скажешь мне, что ты решила, — подытожил он, когда Лиз наконец потушила свет.
— А ты поедешь со мной, если я решу их повидать? — прямо спросила Лиз. — Я хочу поговорить с ними перед тем, как Мэрибет вернется домой.
Она тоже питала к Мэрибет материнские чувства. Может быть, в один прекрасный день эта славная девочка станет ее невесткой, но даже если этого не произойдет, она так просто не отпустит ее к бесчувственным родителям.
Джон усмехнулся:
— Да, я бы съездил. Я бы с удовольствием посмотрел на то, как ты пытаешься внушить этим людям свои представления о жизни, — сказал он. — Не хотел бы я оказаться на их месте. Скажи мне, когда ты соберешься поехать, — добавил Джон, и она кивнула, благодарная мужу за понимание и поддержку.
— Я им завтра же позвоню, — задумчиво произнесла она, а потом повернулась на бок и посмотрела на своего мужа. — Спасибо тебе, Джон.
Они снова стали друзьями — пока только друзьями. Но это было уже кое-что.
После Дня Благодарения Мэрибет с большим сожалением объявила в ресторане о своем намерении оставить работу.
Она снова имела обстоятельный разговор с Лиз и согласилась с ее доводами: ей надо было как следует подготовиться к экзаменам.