Китаец сосредоточенно жевал губу. Под пультом ворочались, недовольно ворча.
– Вы у себя, во «Второй», слишком близко к Мастеру, – сказал Батя мягко. – Видишь, как тебя перекосило от одной мысли, что его может не стать… Мы его тоже ценим. И иметь запасной план в такой ситуации – не предательство, а совсем наоборот. Это значит, что мы уважаем его идею и хотим идти до конца при любом раскладе, потому что Мастер во всем прав. Но Саймон ему, ты это знаешь, как брат. И Мастер будет момент истины оттягивать до последнего. А я просто хочу, чтобы у нас был готовый сценарий на тот случай, если сам он публично раскрыть Саймона не успеет.
Китаец сунул в рот сигарету и уставился в потолок. Лебедь, подавшись вперед, лег на пульт грудью и протянул Китайцу зажигалку. Тот прикурил и благодарно кивнул. Лебедь сложил на пульте руки и уронил на них голову.
– Спать хочу… – пробормотал он невнятно. – Спать…
Под пультом ненадолго перестали ворчать, подумали и вполголоса зарычали. Жалоба на дискомфорт и предупреждение, что нервы не железные.
– Бать, убери ящик… – попросил Лебедь.
Рык под пультом усилился. Батя поднял ящик на диван.
– У Саймона это, видимо, периодами, – предположил Лебедь, поднимая голову. – Я с ним на днях разговаривал – ничего, обычный мужик. Только нелюдимый слегка. А когда он у Горца зонды тырил – был, наверное, сам не свой. И вот наследил.
– Сам-не-свой, – продекламировал Батя, не сводя глаз с Китайца. – Пусть хоть месяц пройдет, хоть два. Пусть никаких следов не останется. Пусть. А я носки его вонючие в этот ящик засуну. Украду, не постесняюсь. Но я не допущу, чтобы в Школе начались разброд и шатание, Потому что, когда столкнутся мнения, начнется стрельба. Винни согласен. Мэксу я завтра скажу, когда после дежурства отоспится.
– Да, – сказал Китаец.
– Ты расскажешь во «Второй»?
– Да.
– То есть к Хунте мне подходить не нужно.
– Не нужно.
– Смотри веселее, брат. Ничего же страшного не произошло.
– Нет, – слабо улыбнулся Китаец. – Я просто только сейчас понял… Как бы это… Я понял, что игры кончились. Я все надеялся, что обойдется как-нибудь. Не знаю как, но обойдется без войны.
– Если бы мы не нашли Техцентр – может, обошлось бы.
– Обошлось бы – тьфу! – каждому по гробу, – проворчал Лебедь.
– Точно, – кивнул Батя. – По пуле в затылок. А так две трети из нас имеют шанс уцелеть. Таков мой прогноз, господа.
– Так вот почему ты беспокоишься о молодых… Они тебе нужны как заслон, пушечное мясо? – спросил Китаец холодно.
– Угадал, – ответил Батя просто. И улыбнулся.
– Я дальше не пойду, – заявил Бенни, останавливаясь посреди тротуара и мотая головой, как заупрямившаяся лошадь. – Хватит.
– Километра полтора осталось, – сказал задумчиво Мастер. – Ладно. Давай вон в рюмочную зайдем. По стакану, а?
– Нет. Пошли назад.
– Ну, пошли. А чего ты стоишь тогда? Эй, Бенсон! Не стой так, люди оборачиваются.
Бенни поочередно отодрал от асфальта ноги, будто они у него приклеились.
– Там впереди опасность, – прошептал он, деревянно разворачиваясь на месте. – Туда нельзя…
– Там впереди Лебедь и Ветер, – успокоил сенса Мастер, слегка подталкивая его ладонью в спину.
– Отзови их. Скорее! Ох, пошли отсюда…
– Они вернутся, не беспокойся. И ноги не волочи. Экстрасенс!
– Урод со справкой! Дубина…
– Что, бригадир, очко на ноль? На что это похоже, а, Бенсон?
– На «дырку»… – выдохнул Бенни. – На самую большую «дырку» на свете… Только она… Ох!
– Помнишь, у светофора палатки? Там безопасно?
– Да! – Бенни ожил и прибавил ходу. Потом наддал еще. Мастер тихонько рассмеялся. Возле светофора был один заманчивый павильончик. «Там наверняка отпускают допинг в разлив. А нет – так бутылку возьмем. Ноль семь».
В павильоне оказалось безлюдно и тихо, имелся довольно чистый угол со столом. Подумав, Мастер все-таки взял не «ноль семь», а пол-литру. Бенни, получив в руки выпивку, долго крутил в пальцах пластиковый стакан и, будто прислушиваясь, оглядывался назад, в направлении, откуда они с Мастером только что бежали.
– Знаешь, – сказал он, ставя непочатый стакан на стол, – это действительно страшно. Представь себе «дырку» в сто раз больше и мощнее обычной. Вот что там было впереди. Но такое еще понять можно. А вот… – он, не договорив, ухватил стакан, выдохнул и движением искушенного пьяницы вылил спиртное в рот. – Х-х-ха! Ууу! Бр-р-р! Пор-рядок. Еще!
Мастер налил еще.
– Чокнулись, – скомандовал Бенни.
– Мир друзьям, смерть врагам, – сказал Мастер.
– Смерть, – кивнул Бенни, сжимая тонкий стаканчик так, что тот, щелкнув, прогнулся.
Мастеру холодная водка показалась эликсиром жизни. Он ничего особенного впереди не почувствовал. Но до того испереживался за Бенни, что нуждался в поправке нервов не меньше, чем ошарашенный сенс.
– Так вот, – выдавил Бенни сквозь конфету. – Это здорово похоже на «дырку», но нормальная «дырка» излучает из-под земли наружу. А эта – наоборот.
– Под землю? – переспросил Мастер, жуя.
– Угу. – Бенни снова потянулся к бутылке. – Именно.
– Та-ак, – протянул Мастер. – Ладно, добьем и побежали. Нехорошо ребят на морозе держать.
– А где они сейчас? – Бенни посмотрел в заиндевевшее окно.
– Со всех сторон.
– Серьезное дело, – поднял Бенни брови, разливая остатки.
– Говорят, у меня мания преследования. Мы с самого начала тратим очень много сил на обнаружение слежки. А ее нет как нет. Ни электронной, ни простой «наружки».
– Ты для них – таракан, – улыбнулся Бенни. – У тебя просто завышенная самооценка. Так это называется у вас на психфаке?
– Почему меня все считают психологом?
– Потому что ты один держишь Школу. Вздрогнули?
– Двоечники… – пробормотал Мастер.
Второй стакан принес еще большее облегчение. Мастер кинул бутылку в мусорный бак, закурил и сделал Бенни приглашающий жест. Теперь уже не спеша они двинулись по пустынной улице в сторону метро.
– Даже машины не ездят, – сказал Бенни, вдруг помрачнев. – Это ты сейчас ничего не чувствуешь. А вот поживи здесь год-другой – почуешь. Осознаешь, что такое душа в пятках. Н-да. Интересную штуку ты мне показал, Мастер. Спасибочки. Расширил мою эрудицию.
– Ты лучше скажи, эрудит, что с этой штукой делать?
– Сбрось на нее бомбу, – посоветовал Бенни на полном серьезе.
– Ну откуда у меня бомба? И потом, город же…