– Знаешь, я себе облегчил этот шаг. Я так все подстроил, что у меня просто не будет выхода.
– А-а, вот это умно. Мне-то и думать не пришлось, было чистой воды аффективное состояние. Хрясь – и нету.
– На Базе, ножиком?
– Не-ет, что ты! База – это заключительный этап моего славного боевого пути. И не ножик у меня был, а сменное лезвие от скальпеля. В воротник запрятал. Тоже не от хорошей жизни, сам понимаешь. Но они меня к этому времени настолько измордовали, что я уже ничего не мог. Все силы уходили на то, чтобы в обморок не падать. Я, когда на Базе очнулся, себе памятник готов был поставить за это лезвие.
Мастер закусил губу. «Это нужно так понимать, что раньше он убивал каким-то другим образом. Да, не врут народные сказания. А почему я сомневался? Если я с полуоборота уверовал в иные миры…»
– Значит, так, – сказал Тим. – Давай от лирики перейдем к физике. Первый опыт показал, что мы друг другу не противны. Верно? Отлично. Значит, потрепаться возможность еще будет. Давай конкретно выработаем план совместных действий.
– Давай. Сколько ты здесь пробудешь?
– Скажем, месяц. Больше не хотелось бы. Как я понимаю, у тебя все запланировано на март-апрель?
– Не позже. По большому счету, мне от тебя нужна только информация. А именно, я хочу тебе рассказать все, что узнал, и получить твое подтверждение. Или опровержение. Чего, конечно, не хотелось бы. Очень уж все удачно складывается.
– Договорились. И еще тебе нужно, чтобы я за тебя замолвил словечко наверху.
– И мечтать не смею. Понимаешь, про тебя разное говорят… А что, можно?
Тим задумался. Мастер, пытаясь унять нервную дрожь, ждал ответа. Как бы он ни агитировал охотников за противоправные действия, совать голову под топор родимой власти ему совсем не хотелось. Все нарушенные им к сегодняшнему дню законы были пропечатаны в основном в «Правилах дорожного движения». Мастер элементарно боялся попасть за решетку.
– Не вибрируй, – сказал Тим. – Что-нибудь придумаем. Кто сейчас в правительстве отвечает за Проект?
– Не в правительстве. Все замыкается на Президента лично. А я никак не могу на него выйти. Легальные каналы держат твари, а сбоку не зайдешь – у меня просто нет контактов.
– Ладно. Придумаем. Все равно мне нужно побольше узнать о нынешней структуре этого хозяйства. Может, я найду ход получше. Самохин тоже пока не видит ничего другого.
– Почему он мне не сказал?!. – вспомнив о Докторе и его вранье, возмутился Мастер. – Как же так?! Я к нему, гаду, со всей душой…
– Он боится тебя до судорог. Все эти годы. Он ни за что не стал бы с тобой общаться, если бы не желание отомстить. Конечно, он не мог тебе рассказать о том, какую роль сыграл в моей судьбе…
– Да за что?! Что я ему сделал такого?!
Тим расплылся в улыбке и положил Мастеру на плечо теплую руку.
– Просто ты чертовски похож на меня, – объяснил он.
* * *
Таня очнулась резко, будто ее толкнули. «Был какой-то сон… что за сон? Не помню. Что-то случилось». Просыпаясь, она инстинктивно сжалась в комок, с головой уйдя под одеяло, которое надежно спрятало Таню от враждебного мира вокруг. Высунуться из-за этой стены казалось просто невозможным – но там ведь что-то происходило! «Нельзя прятаться, голубушка. Все равно выходить. Давай, шевелись».
Таня с трудом распрямила тело, решившее, казалось, застыть в позе эмбриона навечно, выглянула наружу и окончательно пала духом. «В чем дело? И как я могла ничего не услышать?»
Шторы раздвинуты, комнату заливает режущий глаза утренний свет. По полу в беспорядке разбросана мужская и женская одежда, тут же валяется смятая подушка с непонятно откуда взявшейся чернильной кляксой в центре. Рядом – Танина сумочка, выпотрошенная самым варварским образом, примерно так, как это делают женщины, обнаружив, что куда-то завалились ключи. Кучей на полу свалено ее содержимое – блокноты, косметичка, газовый баллончик, сигареты, разная вздорная мелочь. Совсем близко к кровати, стоит только руку протянуть, тонет в ворсистом ковре большой черный пистолет. Таня ошарашенно изучала этот диковинный натюрморт, медленно приходя в себя и пытаясь уяснить, что за странные звуки так мешают сосредоточиться. Да, в ванной течет вода. Но что это за «пых-пых-пых» такое совсем рядом? Таня повернула голову и обомлела. В дверях, сверля Таню медвежьим взглядом, вывалив язык, часто-часто дышала Карма.
– Доброе утро, – сказала Таня глухо. – Ты что-нибудь понимаешь?
Карма переступила с ноги на ногу, но не двинулась с места. В ванной сквозь плеск воды мучительно закашлялись. Не думая о том, как ее движение истолкует враждебно настроенный зверь, Таня резко вскочила на ноги. Ее слегка шатнуло – «Господи, мы что, так вчера напились?!» Солнце за окном было чертовски холодное. Таня стянула с кровати одеяло, завернулась в него, шагнула к двери и, привычно включаясь в игру с животным, из которой хозяин может выйти только победителем, скомандовала:
– Назад!
Сработало. Великая штука опыт. Животное сдало задом, отходя по коридору в сторону ванной. Оно не рычало, не делало попыток остановить человека, но Тане поведение Кармы сказало очень многое. Собака была в полном замешательстве. «Будем надеяться, что она не примет никакого решения, пока я не доберусь до ванной. Что с ним такое? Ему плохо? Да никогда ему не бывало так уж плохо. И что он натворил в комнате? А мы ведь почти не пили вчера. Что случилось? Неужели он всерьез заболел? Ох, только не это…»
У раскрытой настежь двери ванной Карма встала как вкопанная и зарычала, косясь одним глазом внутрь. Плеск воды стих.
– Карма… – прохрипели из ванной. – Фу. Отойди…
– Милый! – позвала Таня. – Что с тобой?
– Заходи. Карма! Вон отсюда, я сказал! Место!
Карма замолчала и сделала еще несколько шагов назад. Таня заглянула в ванную. Мастер, зябко кутаясь в халат, сидел на крышке стиральной машины – всклокоченные мокрые волосы, перед халата тоже мокрый, на полу вода. Удушливый запах рвоты. Таня уронила одеяло и бросилась перед Мастером на колени, но он дрожащей рукой отстранил ее. Мастера бил сильный озноб, лицо покрывала мертвенная бледность. Таня заглянула ему в глаза и в ужасе отшатнулась. На нее смотрел абсолютно незнакомый человек. Она видела его раньше всяким – но таким… С такой яростной злобой на нее вообще никто еще не смотрел.
– Милый… – только и смогла прошептать она.
Мастер на секунду зажмурился, и Таня потянулась было к нему снова, но глаза широко раскрылись, и взгляд их показался Тане во сто крат страшнее прежнего. Теперь он вообще ничего не выражал.
– Я… Что мне сделать? – опять шепотом спросила она. – Таблетки какие-нибудь? Ты отравился? Что болит?
Мастер опять зажмурился, молча помотал головой, сунул руку в карман халата, достал что-то и протянул Тане на раскрытой ладони. Лицо его болезненно сморщилось.