– Как хочешь, – сказал Мастер, доставая из бардачка пачку сигарет, распечатывая ее и невоспитанно выбрасывая обертку в окно. Ехать в Школу не хотелось. Все и так шло нормально, «Вторая» приняла дежурство и ждала сводку из Штаба. Можно было вернуться домой, но там совсем недавно была Таня. Девушка с безумным взглядом и резкими движениями, мучительно пытающаяся оставаться нормальной, обычной, привычной… Ставшая такой утром, но уже не нужная, потому что мазохистский эксперимент завершился. В руках у Мастера были две мертвые кляксы, на руках – насмерть перепуганная женщина с амнезией, а в голове – полный сумбур. Да, он мог не вмешиваться и просто отдать Таню Доктору, пока она еще была зомби. Но Мастер нес за нее ответственность, истоки которой сам не мог понять. Во всяком случае, он не позволил бы, чтобы в Таню стреляли. А такой исход захвата был вполне реален. И Мастер сделал все лично, потеряв при этом безвозвратно какую-то частицу себя. Сейчас он особенно глубоко понимал слова Тима о том, что, когда история завершится, он уже не будет прежним человеком. Давно просчитанная умом метаморфоза началась внезапно, и, чем глубже Мастер погружался в нее, тем острее чувствовал, что сил ему не хватает.
«Все-таки нужно ехать в Школу. Запереться в кабинете, выпить двести граммов снотворного, рухнуть на диван и спать до вечера. Потом выйти на расчистку и там расстрелять всю накопившуюся ненависть по тварям. Рядом будут свои – Хунта, Бенни, Зигмунд, – и все утрясется».
Мастер положил сигареты в карман, обхватил рулевую колонку руками и прижался лбом к баранке. Под капотом уютно гудел отопитель, сзади ровно и глубоко дышала Карма. И этот долгожданный покой оборвали разом два сигнала бедствия – трепыхание пейджера и зуммер радиотелефона.
Мастер достал пейджер и обмер. Именно сейчас он такого сигнала не ждал. Не хотел. Он вытащил из гнезда трубку:
– Я Первый.
– Дуй сюда! – заорала трубка голосом Хунты. – Псы на Саймона наехали! Четкая реакция на тварь, по полной форме!
– Ё-моё, – сказал Мастер тихонько. – Есть расход?
– Только Хасан. Его затея, он начал. А остальных мы оттащили.
– Где он сейчас? – У Мастера постепенно садился голос.
– В зоне выгула. Отжимаем во двор потихоньку. Давай скорее! Того и гляди, ребята не выдержат, тебя не дождутся!
– Делай все, как договорились. Загони его во двор, прижми к стене. Постарайся, чтобы сценарий был соблюден до мелочей. Я подъеду через пятнадцать минут.
– Fuck you! Почему так долго?!
– Мне нужно подготовиться… – прохрипел Мастер. Его что-то душило, сжимая горло. Свободной рукой он оттянул воротник свитера, но легче не стало.
– Fuck you twice! – рявкнул Хунта.
– Жди меня, – выдавил Мастер и уронил трубку в гнездо. Потом он до боли в челюстях впился зубами в мягкий пластик руля. И заплакал – неумело, давясь и задыхаясь, содрогаясь всем телом. Сзади хрипела Карма, пропихиваясь в щель между передними сиденьями. Наконец ей это удалось. Собака тяжело рухнула плечом на центральную консоль, своротив пепельницу и телефон, подтянула задние ноги, уселась справа от Мастера и попыталась носом поддеть судорожно вцепившуюся в висок руку, чтобы заглянуть хозяину в глаза.
Слезы текли ручьем. Мастер не плакал уже больше пятнадцати лет. В последний раз его, нервного и впечатлительного юношу, довел до слез отец. Он тогда спьяну потерял свой любимый газовый пистолет и не придумал лучшего, чем обвинить сына в краже. Потом оказалось, что пистолет спрятала от греха подальше мама. И родителям даже в голову не пришло извиниться перед сыном. Он был потрясен. Ему и раньше приходилось сталкиваться с несправедливыми обвинениями, и никто не просил у него прощения. Но к несчастливому дню, когда случился казус с пистолетом, мальчик уже ощущал себя взрослым человеком. И больше всего в жизни ненавидел всякую несправедливость. Почему-то она преследовала его на каждом шагу – оттого, наверное, что он слишком остро ее чувствовал и легко различал.
Родители так и не поняли, с чего вдруг ребенок начал отдаляться от них. А он больше никогда не плакал. Его били, роняли носом в грязь морально и физически, его бросила любимая, а он и не думал плакать. Даже когда застрелили Чучу, только вздохнул – мертвого не оживишь. Гибли на охоте друзья, совершенно такие же, как и он, не нашедшие себе места в жизни мужчины, совсем еще молодые, – Мастер только крепче сжимал зубы. А сейчас он плакал – и Карме удалось-таки отвести его руку от лица и холодным носом прижаться к щеке хозяина.
И тогда Мастер повернулся к ней. Снова, как пять минут назад, обнял собаку и уткнулся лицом ей в шею, спрятавшись в пышной рыжей гриве. Карма не двигалась, только взволнованно дышала ему в плечо, и Мастер, тесно прижавшись к собаке, вдруг ощутил такое, что глаза его высохли. Болезненно обостренная эмпатия обычно позволяла Мастеру легко находить общий язык с самыми разными людьми. Он просто физически чувствовал их эмоциональный настрой. Но сейчас он впервые в жизни установил контакт с собакой. Ему даже стало немножко страшно.
Он оторвался от Кармы. И посмотрел ей в глаза, как смотрят человеку, – так мягко, что та не отвела взгляда. Они глядели друг на друга несколько секунд, а потом Карма медленно потянулась к хозяину и лизнула его мокрый нос. Мастер улыбнулся ей, улыбнулся легко, без малейшего усилия. Повернулся к рулю, вытер рукавом лицо, сунул в рот сигарету, осторожно потрогал глубокие следы зубов на баранке и включил зажигание.
– Половинка ты моя… – сказал он Карме, оглядываясь, чтобы дать задний ход. Карма в ответ судорожно зевнула. Всплеск эмоций утомил ее, но она, как всегда, исполнила свой долг – прожила вместе с хозяином сложный момент его жизни и помогла, чем смогла.
Мастер вывел машину на дорогу, утопил педаль газа до пола и снова улыбнулся, на этот раз беззаботно и широко. Он больше не был одинок. Потеряв контроль, он позволил собаке поддержать себя. И во внезапном озарении впервые увидел, ощутил всей душой, насколько сильна и глубока ее любовь и преданность. Он почувствовал такое, что не укладывалось в голове, но было понятно сердцу.
В тот миг, когда Мастер рыдал у Кармы на плече, собака больше всего на свете хотела заплакать вместе с ним.
* * *
У запертых ворот Школы сгрудилось полтора десятка машин. Судя по всему, как только на школьной территории была выявлена тварь, дежурный машинально запустил схему «три шестерки» и блокировал периметр. Подъехавшая на тренировку «группа Раз» не стала вдаваться в подробности, а побросала свои тачки и прошла внутрь через аварийный тамбур. Эта бетонная будка как раз для таких случаев и была поставлена рядом с домиком КПП. Хитрый идентификатор, разработанный на Базе подчиненными Доктора, за доли секунды мог установить личность охотника и подтвердить, что он не тварь. Ну, а если ты зомбирован, тебе уже беспокоиться не о чем, – на такой случай в будке имелась стационарная лучевая пушка, собственность Техцентра, вся в пломбах и грозных табличках.
Из-за ворот доносился многоголосый собачий крик. Некоторые голоса Мастеру не понравились – псы явно были на грани срыва. Выскакивая из машины и открывая дверь Карме, Мастер отметил, как четко сработала «группа Раз». На первый взгляд охотники побросали свои разномастные автомобили в полном беспорядке. В действительности машины весьма эффективно защищали ворота от таранного удара тяжелой бронетехники.