– Не мели языком. Отец, конечно, не подарок, но уж…
– При чем здесь папа?
– Если решила заняться теорией, то позволь напомнить, что мне попался именно твой отец!
– Ну, не знаю. А почему у меня одни придурки на жизненном пути?
– Да у тебя их было-то! – презрительно махнула рукой Валентина Макаровна.
– Ты на что намекаешь? Что я никому не нужна? – Маруся собралась заплакать. – Я и так это знаю, без твоих подковырок!
– Я намекаю, что ты плохо ищешь! Не там и не то!
– И не в том! Что мне надеть? – вернулась Маруся к актуальной теме.
– У тебя есть выбор?
– Нет, лишь сарафан. Из приличного.
– Солнышко, вот в нем и иди.
– Я была в нем вчера. Он подумает, что я не переодевалась.
– Да, в нем спала, в нем и душ принимала. Ты, Марин, успокойся, а то если и ему такую чушь будешь говорить, то ничего у вас не получится.
– Я дура, ты это хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что тебе надо взять себя в руки. Психопатство тебе не поможет. Сядь, подумай о хорошем, настройся на удачу.
– Он разглядит меня, и все закончится, – заламывала руки Маруся.
– Если я правильно поняла, он разглядел тебя еще вчера. Поэтому сегодня вы и идете в театр.
– Я вела себя как идиотка. Что он мог разглядеть? Изображала пьяную. Бездарно и пошло.
– Хватит нагнетать. Дина все уладила. Он приглашает тебя в театр, понимаешь?
– Да не он! Это Динкины билеты.
– Ну хорошо, он согласился пойти с тобой, это уже добрый знак.
– Не надо мне одолжений!
– Не ори на мать, психопатка! Не хочешь – не ходи!
– Хочу, но мне не в чем, – опять заныла Маруся.
– В сарафане! Все. У тебя жуткий характер, ни один мужик такую не выдержит…
Они пререкались до самого вечера.
К театру Маруся приехала за час. Заняв свое место, она поерзала минут пять, а потом трусливо сбежала, спрятавшись за колонной.
Стас появился перед третьим звонком. Последние полчаса он наблюдал за прилипшей к стене Марусей. Ему хотелось, чтобы она заняла место первой. Но, похоже, невеста избрала аналогичную тактику. Пришлось пойти и сесть. Маруся пробиралась уже в темноте. Разговаривать, когда она плюхнулась рядом, было неприлично, поскольку занавес открылся и действие началось. Оба усиленно делали вид, будто не замечают друг друга.
Маруся тихо сходила с ума. Сначала ей казалось, что она слишком громко дышит, затем зачесалось колено. Минут двадцать Маруся мучилась, потом наконец нагнулась и почесала. Звук шкрябанья ногтей по капрону получился ужасным. Она вздрогнула и покосилась на Стаса. Как выяснилось, кавалер тоже не смотрел на сцену, а, слегка повернув голову, разглядывал предполагаемую невесту. Оба смутились и с преувеличенным вниманием принялись следить за действием.
Маруся в страхе ждала антракта. Ей хотелось, чтобы спектакль никогда не заканчивался. Стас, наоборот, желал немедленно объясниться. Высиживать второе действие дикой современной постановки он не собирался. Не за этим он, собственно, сюда пришел. Едва в зале зажегся свет, он немедленно повернулся к Марусе, которая сидела не шевелясь, уставившись перед собой. Щеки ее пылали.
– Ну как? Нравится? – завязал светскую беседу Стас.
– Очень! – с воодушевлением ответила Маруся, по-прежнему не поворачиваясь к нему.
– Что вы там высматриваете? – недовольно поинтересовался Стас и попытался проследить за ее взглядом.
– Узор на занавесе.
– Какой узор? Занавес однотонный, – обиделся он, решив, что Маруся издевается.
– Да? – Голос у нее был растерянный. Она повернулась и жалобно посмотрела на Стаса.
– А давайте сбежим отсюда? – внезапно предложил он.
Маруся молча встала и начала протискиваться к выходу.
«Может, обиделась? – размышлял Стас, наблюдая за деформацией линии ее бедер, протаскиваемых по узкому проходу между креслами. – Роскошная женщина, потрясающая. Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет».
Вскочив, он двинулся за Марусей.
Как выяснилось, гениальность постановки не сумели оценить многие зрители. У гардероба виновато маялась очередь. Старушка-гардеробщица неодобрительно хмурилась, выдавая плащи и куртки.
В дверях произошла небольшая заминка: Стас, попытавшийся галантно придержать дверь, едва не был сметен мощным бюстом невесты, осторожно протискивавшейся мимо него.
«Жаль, что я на машине, – нахально подумал он. – Сейчас бы в троллейбус…»
Поймав его взгляд, Маруся покраснела и едва не расплакалась. Стас ей нравился, но как себя вести в подобной ситуации, она не понимала. Маруся мечтала, чтобы он оказался настоящим рыцарем.
Стас старался, но из последних сил. Завтра понедельник, снова работа, абсолютное отсутствие свободного времени. Жаль тратить вечер на платонические ухаживания.
– Давайте погуляем по набережной? – робко произнесла Маруся.
Ей не хотелось, чтобы он успел предложить что-нибудь банальное: ресторан, ужин. Сидеть друг напротив друга и жевать – не лучшее начало для романтических отношений. Хотелось неба, звезд и свежего ветра. В груди нарастало мучительное щемящее чувство то ли тоски, то ли счастья. Может, и у нее все еще будет. Прижаться бы сейчас к нему и идти, идти… Вдоль ажурных решеток, под шум степенно текущей реки, слушать в сгущающихся сумерках отголоски музыки, крик чаек и ни о чем не думать. Стас взял Марусю под руку, и тихое счастье начало затапливать тело. Он не такой, как все, он чуткий, тактичный, воспитанный.
– Мариночка, буду с вами откровенен.
– Да?
– Я чувствую в вас родственную душу.
– Я тоже. – Ей хотелось быть его эхом, его вздохом, его музой…
– Мне кажется, мы так хорошо понимаем друг друга, мы с вами на одной волне. Мне никогда еще не было так легко и приятно.
– Да…
Может, он сейчас ее поцелует? Сердце заколотилось, перед глазами поплыли радужные круги: мы на одной волне, как одна струна… Маруся представила Стаса в костюме мушкетера. С гитарой. Преклонив колено, он стоял под ее окном…
– Этот вечер нас сблизил, Мариночка! Эта ночь, эти звезды… – Стас смотрел на нее, и его несло. Он сам себе удивлялся. Раньше у него получалось нормально складывать слова только при формулировке диагноза. – Давайте перейдем на «ты», чтобы стать еще ближе.
– Давайте, – покорно прошептала Маруся. Точно, сегодня он обязательно поцелует ее. И она утонет в водовороте его любви.
– Поехали ко мне? Я тебя утром домой отвезу, если не захочешь остаться.