В юности работа учителем представлялась ей иначе. Когда Маруся появилась в кабинете директора с дипломом и направлением из института, никто ей особо не обрадовался. Коллектив сплошь состоял из склочных теток климактерического и постклимактерического возраста, этакая клумба увядших цветов. Украшали этот гербарий директор и физрук. Директор был стар и лыс, а физрук жил в состоянии похмельного синдрома. В общем, здесь ловить было нечего. Несмотря на это, дружный дамский отряд во главе с завучем с первого дня люто невзлюбил Марусю. Жалкие крохи мужского внимания, изредка перепадавшие теткам, теперь доставались только Марусе. Физрук откровенно заигрывал с ней при любом удобном случае, а старенький директор отводил глаза и краснел, как мальчик. На работу Маруся ходила с тяжелым сердцем. Детям ее физика была откровенно не нужна. А ей не нужны были их знания. Она поняла, что профессия педагога ей противопоказана. Но другого диплома у нее не было.
Через пару лет, в самом конце ноября, Маруся стояла на остановке возле школы и мучительно соображала, что приготовить на ужин. От ее решения зависел маршрут: либо купить все рядом с домом, либо поехать в универсам и затариться там. К остановке подъезжал автобус. Разглядев номер, Маруся поняла, что универсам отменяется. Сейчас она сядет и доедет до самого дома. Народ заволновался и подтянулся к тротуару. Автобус буквально лопался от обилия затолканных в него пассажиров. Марусе повезло: двери открылись прямо перед ней, и скрипящий от напряжения «Икарус» выплюнул бабульку с ребенком. Вернее, сначала из плотно сжатых тел, перегораживающих вход, вывинтилась круглая старушонка в сбившемся набок платке. Она с обезьяньей ловкостью развернулась, удержавшись на подножке, и заверещала:
– Дитятко, кровиночка! А-а-а! Не закрывайте! Ребенок, ребенок!
Спины зашевелились. Как в сказке про репку, бабка что-то тянула-тянула, вытянуть не могла. Наконец на тротуар вылетел мальчишка лет десяти, красный, взъерошенный. Он тоненько злобно прокричал что-то, обернувшись к пассажирам, и нахально пнул подножку.
Маруся, знакомая с законами физики, сразу сообразила, что, если кто-то вышел, значит, кто-то может и войти. Приободренная этой умной мыслью, она уцепилась за дверь и начала подтягиваться.
– Женщина, с ума сошла! – немедленно завопили стоявшие на подножке люди. – Некуда, не лезьте!
– Всем ехать хочется, – напряженно сопя, давила на них Маруся.
В глубине кто-то взвизгнул.
– Давайте, давайте, девушка! – внезапно раздался сзади обнадеживающий бас.
К Марусе кто-то прилип, распластавшись по спине. Ощутив поддержку, она удвоила усилия. Сзади с натугой хлопнула дверь.
– Ну вот! – радостно констатировал бас. – А кто говорил, что мест нет!
Обладатель голоса буквально размазался по спине Маруси, как масло по бутерброду.
– Так! – гаркнули сверху. – На следующей выходите?
– Нет, – грустно ответил бас из-за ее плеча. – Никто не выходит. Двери теперь не откроются. А мне почти до кольца ехать, так что морального стимула у меня нет.
– Щас я тебя в глаз как простимулирую, – с угрозой произнес желающий выйти пассажир.
– Вы не дотянетесь, – порадовал его бас. – Да и места для нормального замаха нет.
Маруся забеспокоилась. Стать буфером между драчунами не хотелось.
– Мы попробуем что-нибудь сделать, – успокоила она «верхнего» спорщика.
– Двери можно выломать, например, – радостно посоветовал кто-то из глубины салона.
– Можно выйти через люк…
– В полу, – опять встрял в дискуссию бас.
Народ начал веселиться.
Обладатель баса вел себя скромно, шевелиться не пытался, в сумку и под юбку не лез. Он молча стоял сзади, замерев и пригревшись на уютной Марусиной спине. Двери так и не открылись, поскольку стимул у стоявших на нижней ступеньке отсутствовал. Пассажир, желавший покинуть гостеприимное нутро автобуса, проклиная правительство, государство и невоспитанных граждан, стал продираться к другому выходу.
Через пару остановок Марусе надо было выходить. Близость неизвестного мужчины так разволновала ее, что она непроизвольно принялась фантазировать на тему его внешности. Выходить не хотелось.
– Девушка, вы до какой остановки едете? – раздалось сзади.
Сердце застучало в два раза быстрее. Неужели…
– До следующей, – пробормотала Маруся. – Вы меня выпустите?
– А вы позволите вас проводить?
Ее обдало жаром. Наконец-то хоть кто-то…
– Давайте сначала выйдем, – оттянула Маруся момент истины. Соглашаться сразу не хотелось. Пусть не думает, что она хватается за первого встречного.
С диким трудом покинув «Икарус», Маруся с преувеличенным вниманием начала осматривать свои отдавленные ноги. Поднять голову она стеснялась. В поле зрения топтались два грязных мужских башмака исполинского размера. Хозяин «ласт» молчал. Маруся выдохнула и распрямилась, выпятив грудь. Сумка едва не выпала у нее из рук: на слякотном тротуаре стоял невысокий тощенький субъект в коротком пальто и вязаной шапочке.
«А тот уехал, – промелькнула тоскливая мысль. – Все мужики уроды!»
– Вот мы и свободны! – пророкотал дядька. – Так как? Могу я проводить прекрасную даму?
«Ничего себе, – обалдела Маруся, – откуда в нем столько голоса?»
Кавалер вопросительно смотрел на нее, пряча озябшие руки в рукава.
– Да я не боюсь одна-то ходить, – неуверенно ответила она, еще не решив, нужен ли ей такой провожатый. Пока он стоял за спиной, Маруся успела мысленно снабдить его вовсе не такой кузнечиковой внешностью.
– Вас кто-то встречает и вы не хотите обидеть меня отказом, – понимающе протянул кузнечик и грустно моргнул.
– Никто меня не ждет. Я не замужем, – неожиданно для себя брякнула Маруся и смутилась.
– Невероятно! Вы меня обманываете! Такая фея не может жить в одиночестве!
– Может. Без проблем, – грубовато проговорила она, пытаясь замаскировать назревающую панику.
– Не бойтесь, я не сделаю вам ничего дурного. Просто провожу.
– Ха, скорей уж вам надо меня бояться! – хохотнула Маруся, мощно колыхнув телом.
– Как вам пришло в голову подобное? По отношению к вам может рождаться лишь одно желание – восхищаться!
Решив, что если у мужика возникнет еще какое-нибудь желание, то она его затопчет, как слон букашку, Маруся милостиво положила руку на его тощенький оттопыренный локоток.
Звали кузнечика Мишей. Он оказался очень интеллигентным и галантным. Напросившись на чай, плотно поужинал, категорически отказавшись от предложенной для проверки его моральной устойчивости водки. Грызя сушки и заляпав скатерть вареньем, Миша смачно приник к Марусиной руке, витиевато поблагодарив за гостеприимство. Когда Маруся судорожно соображала, предложить ему остаться или не надо, из садика пришла Валентина Макаровна. Впихнув в квартиру упирающегося Макса, слезно просившего какую-то мяфу, она мгновенно сориентировалась.