– Все, все, я пойду, шантажистка, – шепотом рявкнула Оля, даже не подозревая, что этот вечер перевернет всю ее жизнь.
Нина, планировавшая провести вечер шумно, была одета соответствующим образом, чего нельзя было сказать об Олечке.
– Ничего, – махнула рукой Нина. – Во-первых, там темно, а во-вторых, белый джемпер будет светиться на дискотеке, я тоже специально белое надела. Видишь?
Оля видела: на подружке болталась немыслимая размахайка, состоявшая из полос белой ткани, разваливавшихся в самых неожиданных местах и обнажавших крупные участки ее костлявого тела. Нине это казалось пикантным, а Олечке – чудовищным. На фоне этого рубища ее скромный джемпер выглядел вполне сносно. Как выяснилось, Нина любила комплекты, поэтому уже в гардеробе клуба ее джинсы были запихнуты в мешок, а на смену им явились белые тряпочки, перехваченные поясом. Конструкция оказалась юбкой.
– Трусы-то хоть целые? – не удержавшись, съязвила Оля.
– Много ты понимаешь! – Нина горделиво вскинула подбородок и повела угловатым бедром.
Судя по впечатлениям, неудержимо рвущимся из Олечки наружу, она вообще в современной моде ничего не понимала.
Для разогрева Нина выпила коктейль и пошла «зажигать». Олечка со смесью ужаса, стыда и зависти наблюдала, как подруга уходит в отрыв, накручиваясь на один из шестов, предназначенных для стриптиз-шоу. Но сегодня у стриптизерш был выходной, поэтому Нина, к ее нескрываемой радости, находилась в центре внимания. Она выделывала умопомрачительные па и стригла в воздухе своими длинными ножищами, словно садовник ножницами. В этом пункте культурной программы их с Олей взгляды на методику завязывания знакомств расходились. Оля считала, что на подобные фокусы клюют лишь примитивные экземпляры, которых невозможно использовать в дальнейшем по причине их узко специального интереса, а Нина была уверена, что на такое клюют все, и подобный способ завязывания знакомств она отождествляла с ловлей частым бреднем, когда есть возможность рассортировать улов и, выбросив обратно в мутную воду общественной жизни всякую мелочь, оставить на уху особо приглянувшихся кавалеров. В свете данной теории она рассматривала Олечку как рыбака-неудачника, сидящего на берегу с одной жалкой удочкой и ожесточенно отмахивающегося от тучи комплексов, зудящих и жалящих, будто комариная стая. По мнению Нины, Олечка лишала себя возможности выбора, периодически отпуская даже ту добычу, которая по недосмотру насаживалась на ее крючок.
Когда Оля в очередной раз сообщила какому-то тонкошеему юноше позднего школьного возраста, пытавшемуся произвести на нее впечатление, что не танцует, не пьет и вообще пришла сюда по делу, Нина не выдержала:
– Слушай, Федоркина, ты что, совсем ничего не соображаешь? Даже хомяки делают на зиму запасы, а у них мозг размером с семечку! Неужели нельзя дать свой телефон или пообещать, что на следующей неделе у тебя будет время, или взять его координаты для связи? Нельзя так разбрасываться мужиками!
– Это не мужик, а мальчик.
– Мужики, если ты не в курсе, вырастают именно из мальчиков, а не из девочек! – взвыла Нина. – Еще неизвестно, кто у него папа!
– Ну, некоторые детали я тебе и без личного знакомства с его папой могу сообщить: у него скорее всего, кроме папы, есть еще и мама! А у самого папы, личность которого тебя так волнует, уже имеется куча болячек, нажитых непосильным трудом, и этот самый папа семимильными шагами движется к пенсионному возрасту!
– Пенсионеры бывают разными, некоторые ездят на «шестисотых» «Мерседесах»!
– Но это не мешает им оставаться обычными пожилыми людьми!
– У обычных пожилых, – ехидно заметила Нина, – комнаты в коммуналках, толстенная карточка из районной поликлиники и копеечная пенсия, а у таких – вилла на Багамах, счет в банке и фарфоровые зубы!
– Фу, какая гадость!
– Гадость – это железные! С таким пионерским подходом ты заплесневеешь в девках! Ждешь прекрасного принца с красным дипломом и углом в общаге? Тогда вместо клубов тебе надо толкаться в троллейбусах, твой контингент там!
– Между прочим, – обиделась Олечка, – ты сама меня сюда затащила!
– Ага, я испортила тебе вечер, ты же хотела покататься на общественном транспорте в компании карманников и обездоленных сограждан, у которых нет денег на такси!
– Можно подумать, ты на автобусах не ездишь!
– Езжу, но это временное явление! А ты что, мечтаешь о рае в шалаше? Деньги грязь, мы выше этого, да?
– Нет, – подумав, серьезно ответила Олечка. – Совсем без денег я не хочу, безденежный мужчина не может быть полноценным, поскольку он будет осознавать свою финансовую ущербность. А тот, кто эту ущербность не осознает, тем более может считаться дефективным. Мужчина должен быть добытчиком, просто при моих потребностях одной шкуры мамонта вполне достаточно, совершенно необязательно забивать их стаями и открывать фабрику по производству шапок и консервов.
– Интересно, а если твой добытчик уже владеет фабрикой, ему ее что, изничтожить, чтобы соответствовать твоим скудным потребностям?
– Не передергивай. Я имела в виду, что деньги – не главное: хорошо, если их много, но и если не очень много, но хватает, то тоже хорошо. Понятно?
– Понятно, что тебя надо лечить! – резюмировала Нина, но продолжить лекцию не успела: к ней подвалил маленький лысый дядечка, похожий на небритого колобка, и начал страстно орать что-то ей в ухо, размахивая пухлыми ручками, на одной из которых поблескивал перстень с большим камнем. Он вытягивал шею и становился на цыпочки, пытаясь докричаться до любезно улыбавшейся Нинки.
Благосклонно покивав в ответ на его вопли, Нина взяла колобка под руку и направилась в сторону бара.
Олечка приуныла. Судя по всему, Нину она сегодня больше не увидит и домой придется добираться одной. Больше всего Оля ненавидела именно эти моменты, когда подруги расходились с кавалерами и она оставалась одна, потягивая какой-нибудь сок под грохот музыки, стараясь пить как можно медленнее, поскольку наличие в руках стакана с напитком придавало ей уверенности. Стоять с пустой емкостью или просто сидеть, пялясь на веселящуюся публику, было глупо. Она чувствовала себя пальмой в тундре или козой в Эрмитаже. Хотелось, не привлекая лишнего внимания, немедленно вернуться в привычную среду обитания, а именно, домой к телевизору.
Оля начала озираться: перед отступлением следовало убедиться, что ее принц в помещении действительно отсутствует. В темноте, разрезаемой разноцветными вспышками и расплющиваемой грохотом музыки, рассеянный взгляд Олечки ни за что не зацепился. Зато, перекрикивая мощные колонки, рядом ссорилась плохо различимая парочка.
– Подумаешь, один поцелуй! – кипятилась длинноволосая блондинка. – Что в этом такого! Он был дружеским! Даже, я бы сказала, дружеско-деловым! Он мне нужен!!! Понимаешь? Иначе я так и останусь простым администратором, а все кадровые вопросы решает только Кирилл!
– То есть ты его используешь, – желчно изрек собеседник.