Конечно, правильнее было бы дождаться вечера и нанести девушке визит в приличное время, когда люди поужинали и готовы попить чай даже с незваным гостем, но Рита не могла ждать целый день. Тем более что Лешенька отказался от завтрака.
Перевалив все неотложные офисные дела на Максима, она порулила в далекий спальный район. Дома причудливой формы и расцветки извивались вокруг маленьких крытых рынков и разбросанных угловатыми таблетками очагов образования и культуры. Найти нужный адрес оказалось непросто. Мало того, что у каждого кирпичного монстра имелось несколько корпусов, так еще и номера были распределены в шахматном порядке. Обалдевшая от поисков Рита даже задумалась, не начать ли ей оставлять для себя какие-нибудь знаки наподобие галочек на грязно-бордовых дверях подъездов и ленточек на малочисленных чахлых кустиках, настолько однообразно-кирпичным был пейзаж. Ей казалось, что она крутится на одном месте, а комментарии аборигенов от элементарного «вон за тем углом» совершили пару эволюционных витков, достигнув немыслимого «пару минут прямо быстрым шагом до открытого люка, потом направо, два раза налево и через площадку со сломанным грибком». В иной ситуации Маргоша посмеялась бы, но петляние по задворкам цивилизации ее настолько утомило, что на веселье сил не было. В довершение мучений тяжеленная дверь нужного подъезда порадовала категорическим отсутствием ручки и хотя бы какого-нибудь намека на выпуклость, за которую можно было бы подцепить сию металлическую плиту, не считая крохотного обломка пластмассы, удерживавшейся на поблескивающем шурупе. Посмотрев на свой маникюр, Рита приуныла. Ногти было жаль.
Внезапно чья-то уверенная рука грубо отпихнула заскучавшую Маргошу, и под аккомпанемент старческого брюзжания по поводу молодежи, которая шляется по парадным, а потом там можно задохнуться или, что еще хуже, вляпаться во что-нибудь, Рита успешно юркнула в подъезд вслед за крохотной бабулькой.
Лифт порадовал загадочной надписью «Осторожно, машина на испытаниях». Потоптавшись перед щедро разукрашенными юным поколением створками кабины, она решила взять пример со старушки, бодро двинувшейся пешком. Погибнуть во цвете лет, получив гордое звание летчика-испытателя, Рита не хотела.
Звонок висел на двух проводах и пугал обугленной кнопкой. Вспомнился какой-то малобюджетный туповатый ужастик, когда герой дотрагивался до вот такой пупочки, а затем долго, лениво дергался, изображая удар электрического тока. Помявшись, Маргоша выудила из сумки карандаш и надавила им на опасную поверхность. За стеной глухо тренькнуло, в «глазке» что-то шевельнулось, но никакой реакции не последовало. Рита потыкала звонок еще и еще, попыталась заглянуть в замочную скважину. Там было темно.
– Эй, кто там? – неуверенно позвала она. Постановка вопроса была в корне неверной. Откашлявшись, она повторила попытку: – Эй, я к вам, откройте, пожалуйста! Оля, вы меня слышите? Это Маргарита, Алешина мама! Нам надо с вами поговорить!
Выступление имело результат волшебного «сим-сима», произнесенного перед пещерой Али-Бабы. Дверь резко распахнулась, едва не расплющив Маргошу о стену, и не успела она и рта раскрыть, как ее немедленно втащили в квартиру. За спиной загремели замки.
– Ну, здравствуй! Какие люди – и без охраны! Не ожидала? Думала, я идиот, и не просчитаю тебя? Не на такого напала! Этой малолетке безголовой ты, может, и втерла бы какую-нибудь чушь, но не мне!
Рита обалдело хлопала глазами, пытаясь разглядеть неизвестного мужика, явно с кем-то ее спутавшего, но в темной прихожей это было невозможно. Перед ней дергался и бесновался черный силуэт с резким запахом чеснока и застарелого пота. Он брызгал слюной и мельтешил конечностями, то ли отмахиваясь от гостьи, то ли пытаясь ее ударить.
– Что ты прицепилась? Это Танька про тебя знала, а я не знал! Понятия не имел, что ты брюхатая! Что тебе неймется? Вяжешься и вяжешься к приличным людям!
– Знаете, – оторопело вклинилась в его визг Рита, – я, наверное, адресом ошиблась.
У нее мелькнула мысль, что адрес правильный, а у родственников Ольги есть какие-то серьезные проблемы, с одной из которых и отождествил ее неизвестный оратор. В любом случае вероятная будущая родня резко перестала ей импонировать. Оставалось надеяться, что Алешина юношеская влюбленность пройдет, как и все предыдущие, не портя генеалогическое древо столь одиозными личностями.
– А-а-а! – злорадно взвыл хозяин. – Сбил я тебе планы-то! А со мной пообщаться не хочешь?
– Нет, – быстро и совершенно искренне отреагировала Рита, старательно убеждая восставшее обоняние немного потерпеть.
– А что так? – Хозяин с ехидным участием склонил башку набок и поцокал впотьмах языком.
– Да вот как-то… – неопределенно ответила гостья, пытаясь нашарить за спиной дверную ручку. Надо было взять с собой Максима, а не ходить неизвестно куда в одиночку. Не исключено, что собеседник обычный шизофреник в стадии обострения, которая у подобных больных как раз случается весной.
– Придется! Я хочу раз и навсегда расставить все по своим местам! Не желаю жить в постоянном ожидании твоей немотивированной мести! Кстати, даже если у тебя и есть какая-то мотивация, то она в любом случае плод твоего болезненного воображения!
Страх колкими мурашками пробежал по Маргошиной спине, пощекотал затылок и ледяной волной свалился в ноги, сделав их тяжелыми и вялыми. Мысль, что ее сейчас покалечат, перепутав с кем-то другим, энтузиазма не прибавляла.
– Что ты затеяла? Отвечать быстро и не раздумывая!
Колясик был уверен, что фактор внезапности ему поможет. Сообразив, что Рита пришла к Ольге одна, видимо, считая, что дома никого больше нет, уставший трястись за свою шкуру мужик вознамерился немедленно выжать из нее все подробности предстоящей акции, орудием которой Маргоша явно выбрала его безмозглую дочь. Но начать допрос сразу у него не хватило выдержки, из-за перенесенного стресса из Николая полезло всякое бабское нытье и причитания.
Татьяна затаилась в комнате, боясь выйти. Она не поняла, кто пришел, но уже заранее не ждала ничего хорошего. Страх за дочь, совершенно выпавшую из реальности и не реагирующую на внешние раздражители, ужас перед грядущей расплатой за давнее предательство, стыд в предчувствии неизбежной встречи с Ритой – все это опутало и раздавило Татьяну, лишив моральных сил жить дальше. Остались лишь животные рефлексы, и в душе агонизировал инстинкт самосохранения.
Олечка даже не повернула головы на несшиеся из прихожей вопли. Ей было все равно. Она уже не ощущала себя ни жертвой, ни личностью, все более осмысленно поглядывая в сторону тяжелых портьер, закрывавших такое светлое и манящее окно. За ним была прозрачная бесконечная голубизна и ощущение полета, обещавшего вечное счастье.
Побороться с Ритой на равных Николай, конечно, хотел бы, но, будучи человеком разумным, сознавал, что эта борьба сродни восстанию комара против свернутой в трубочку газеты – оценивать свои силы надо объективно. Может, эти олигархи свои проблемы под асфальт закатывают. Поэтому он выбрал позицию несправедливо репрессированного, решив воззвать к Маргошиной совести. В крайнем случае Колясик планировал сдать вновь обретенную семью: так опытный гроссмейстер жертвует пешкой, чтобы спасти партию.