– То есть?
– Ставлю десять против одного, что, когда мы приедем к Мэксу, нам снова пощекочут нервы.
– И что? – Вестгейт мучительно пытался сообразить, что Игорь имеет в виду, но пока не мог.
– Если разбить все время с момента нашей встречи на логические этапы, ты заметишь, что на каждом этапе мы получали крепкий удар по психике. Либо шокирующая информация, либо чрезвычайное происшествие.
– Согласен. Но… Ведь не все, что с нами случилось, было заранее спланировано.
– Но все было на руку тому, кто нас ведет. Согласись. Вот я и говорю, что, пока не доедем, нас обижать больше не будут. А то, не ровен час, впадем в истерику. Окончательно потеряем самообладание, и то, чего от нас хотят добиться, не произойдет. Мы не сможем этого сделать, потому что будем от переживаний еле живы. Мы же не оперативники, нас не тренировали на такой безумный стресс…
– Если ты что-то хочешь мне сказать, то говори, – сказал Вестгейт жестко. – Не надо меня готовить.
– А я просто еще не знаю. Но у меня совершенно четкое ощущение, что нас хотят заставить сделать что-то такое… О чем мы пока и не подозреваем. И тот, кто давит нам на мозги, – это Служба.
Вестгейт задумался. Ему пришло в голову, что выкладки Игоря логичны только на первый взгляд. На самом деле это была чистой воды научная фантастика самого низкого пошиба. Игорь просто не разбирался в тонкостях программирования человеческой психики. Хотя… Вестгейт недовольно сморщил нос. «Нет. Я просто все время поддаюсь его обаянию. Он какой-то… жутковатый и удивительно родной. И, между прочим, нормальный. Время от времени он ведет себя как псих, но на самом деле он в порядке. И мне очень тяжело относиться к нему свысока, анализировать его слова и поступки с позиции старшего. Ему хочется верить. И я верю, потому что это естественно. И вообще, может он знать о Службе такое, чего не знаю я? А ведь может…»
– У тебя есть опыт гипноза? – прервал Игорь размышления брата.
– Что? – удивился Вестгейт.
– Понимаешь… – начал Игорь осторожно. И Вестгейт услышал, что он боится того, что хочет сказать. А Игорь надолго замолк.
– Тебе кажется, что с тобой происходит что-то необычное? – спросил Вестгейт «фирменным» вкрадчивым голосом.
– Только не нужно мне разыгрывать психотерапевта! – мгновенно окрысился Игорь. – Да, кажется! Но только вот так не надо, понял?! Не надо так!
– Извини, – сказал Вестгейт безмятежно, хотя душа у него ушла в пятки. Ему вдруг показалось, что, не сиди он сейчас за рулем, братец с наслаждением треснул бы его рукояткой пистолета в ухо. – Дурная привычка.
– Ты таким голосом можешь с отчимом разговаривать! – заявил Игорь сварливо. – Или с бабой, из-за которой тебя раскрыли… Или…
Продолжить Игорь не смог, потому что от неожиданного рывка машины врезался физиономией в подголовник водительского сиденья. Он крепко прикусил язык и повалился вниз, судорожно цепляясь руками за все, что можно.
Щелкнул выключатель, и в салоне зажегся свет. Машина стояла как вкопанная. Игорь лежал на боку и обалдело таращился снизу вверх на склонившегося над ним Вестгейта.
– У меня раньше не было братьев, – сказал Вестгейт, глядя Игорю прямо в глаза. – Так же, как и у тебя. Я тоже, как и ты, всю жизнь чувствую себя безумно одиноким. И я просто не умею разговаривать с такими близкими людьми.
Игорю стало по-настоящему стыдно.
– У тебя хотя бы клякса есть, – заметил Вестгейт, отворачиваясь.
Игорь вскарабкался на сиденье, посидел немного, мотая головой, потирая ушибленный нос и осторожно шевеля прикушенным языком.
– Ты прости меня, – сказал Вестгейт. – Я просто устал. Если мы не научимся слушать и понимать друг друга, то кого вообще нам слушать и понимать, да и стоит ли?
Вдалеке, за холмом, горизонт осветился разноцветными огнями. Игорь просочился между передними сиденьями и устроился справа от Вестгейта.
– Поехали… – вздохнул он. – И прими мои извинения. Я больше не буду. Я вел себя как дурак. Мы оба устали, а меня к тому же замучили сомнения.
Вестгейт подавил в себе желание потрепать брата по плечу и нажал на газ.
– Зачем тебе гипноз? – спросил он деловым тоном.
– Я подозреваю, что со мной неладно, – ответил Игорь не менее спокойно и буднично. Только по едва заметным признакам Вестгейт уловил, насколько у брата нахмурены брови.
– Хорошо, – кивнул Вестгейт. – Нам бы только отдохнуть немного. И сделаем.
– Дождешься от них… – Игорь коротко хохотнул. – В могиле мы отдохнем, помяни мое слово.
Вестгейт рассмеялся.
– Мы справимся, – сказал он.
Навстречу шла колонна из нескольких милицейских автомобилей. Ведущий коротко мигнул фарами, и Вестгейт ответил ему тем же. Игорь надрывно зевнул и взялся за телефон.
Ворота в хозяйство лесничего были распахнуты настежь. А посреди дороги лежал чудовищных размеров пес. Вестгейт сначала решил, что собака нагло дрыхнет на посту. Затем он вытянул шею посмотреть, живая ли она вообще. Где-то за забором басовито гавкали в несколько голосов, а это серое чудовище не отреагировало на подъехавшую машину в принципе. Вестгейт уже собрался выйти наружу, когда заметил, что глаза собаки открыты и неподвижная псина, в свою очередь, самым внимательным образом его изучает.
Таких колоритных собак Вестгейт раньше не видел. Больше всего это животное походило на медведя – широкие плечи, тяжелая голова, толстые сильные лапы. Уши у собаки как бы отсутствовали, на их месте слегка шевелились пушистые серые кисточки. И вообще, что-то в этом звере было явно не так. «Посижу-ка я пока в машине, – благоразумно решил Вестгейт. – А то мало ли… Не Лондон все-таки».
Особенно Вестгейта насторожил имевшийся на собаке подозрительно ветхий ошейник, от которого внутрь двора тянулся облезлый брезентовый ремень. Видно было, что это все несерьезно и в случае опасности зверюга свою привязь запросто оборвет. Похоже, так уже случалось, потому что в двух местах ремень был завязан узлами. «А неглупо, – подумал Вестгейт. – Эффективная тактика. В это хозяйство без оружия не пройти. А если раздастся стрельба, то у хозяина наверняка дома целый арсенал на такой случай. Лесник ведь. Да к тому же и этот… Охотник на зомби. Легендарный человек. Тот еще псих, наверное».
Вестгейт потер усталые глаза тыльной стороной ладони и оглянулся на Игоря. Тот по-прежнему спал, уютно посапывая носом. Будить его Вестгейту не хотелось, но и предпринимать что-то в одиночку – тоже. Собака загораживала дорогу, а из дома никто не показывался. Вестгейт закурил, прислонился плечом к двери и невольно залюбовался собакой, которая по-прежнему неподвижно лежала посреди дороги. Постепенно до Вестгейта дошло, что в собаке ему показалось странным. Недаром ему пришло на ум слово «крокодил». В очень уж напряженной позе она лежала – лапы под брюхо, абсолютно неподвижный хвост навытяжку… И Вестгейт похвалил себя за то, что не стал высовываться.