Мало того, мне не надо ходить слишком далеко, чтобы объяснить истоки этого дисбаланса. По крайней мере, в своей семье. У нас недостаток равенства между мужьями и женами всегда был вызван чрезмерным самопожертвованием, на которое женщины готовы были пойти ради любимых. Как писала психолог Кэрол Гиллиган, «чувство женской целостности, видимо, каким-то образом связано с этикой заботы об окружающих, поэтому женщина не воспринимает себя вне отношений принадлежности». Эта сильнейшая инстинктивная тяга к принадлежности часто вынуждала женщин моей семьи делать выбор, который оборачивался им боком, – упорно приносить свое здоровье, время, лучшие интересы к алтарю высшего блага (или того, что казалось им высшим благом). Видимо, они делали это, чтобы постоянно подкреплять столь необходимое им ощущение собственной нужности, избранности, принадлежности.
Подозреваю, что в других семьях картина схожа. Уверяю вас, я в курсе, что бывают исключения и аномалии. Я на собственном опыте знаю, что есть семьи, где мужья жертвуют больше, чем жены, и берут на себя традиционную женскую роль заботы о семье в гораздо большей степени, – но такие пары можно пересчитать на пальцах одной руки. (И в данный момент я поднимаю руку и отдаю этим мужчинам честь, с огромным почтением.) Но статистика последней переписи населения в США рисует реальную картину: в 2000 году в Америке было около 5,3 миллиона неработающих матерей и всего 140 тысяч неработающих отцов. То есть среди родителей, сидящих дома с детьми, мужчин всего 2,6 процента. В момент написания этих строк с последней переписи прошло уже десять лет, поэтому будем надеяться, что соотношение изменилось. Но оно все равно не могло измениться настолько, чтобы угодить мне. И этот редкий вид – мужчина, берущий на себя заботу о детях, – никогда не водился в нашей семье.
Я не могу понять до конца, зачем женщины из нашей семьи так собой жертвовали ради ухода за близкими и почему я унаследовала этот инстинкт, это стремление вечно ухаживать, прислуживать и оплетать окружающих сетью заботы, порой себе во вред. Это приобретенное поведение? Или оно передается по наследству? Или же это просто стереотип? Биологическая предрасположенность?
Общепринятых объяснений женской склонности к самопожертвованию существует лишь два, и ни одно из них меня не устраивает. Нам говорят, что женщины или генетически предрасположены заботиться о людях, или же им внушило эту самую идею патриархальное общество. Два противоположных мнения означают, что женское самопожертвование всегда или восхваляется, или считается патологией. Женщина, отдающая всю себя ради других, рассматривается или как образчик, или как полная неудачница – святая или дурочка, одним словом. А мне не нравится ни первое, ни второе объяснение – потому что женщины моей семьи не соответствуют предложенным описаниям. Я просто отказываюсь признать, что женская натура может быть настолько односложной.
Взять хотя бы мою маму. Поверьте, я много о ней думала с того самого дня, как выяснила, что мне придется снова выйти замуж. Видите ли, я считаю, что, прежде чем связывать себя брачными узами, надо хотя бы попытаться проанализировать брак своей матери. Психологи говорят: для того чтобы разобраться в эмоциональном наследии семейной истории, необходимо вернуться назад как минимум на три поколения.
Представьте, что вы рассматриваете свою семью в трех измерениях, и каждое из них символизирует одно поколение.
В то время как моя бабушка была типичной женой фермера эпохи Великой депрессии, моя мать принадлежала к поколению женщин, которых я называю «почти феминистками». Родись она несколькими годами позже, и могла бы участвовать в феминистском движении 1970-х. Вместо этого ей с детства прививали мысль о том, что женщина должна выйти замуж и иметь детей по той самой причине, почему сумочка и туфли всегда должны быть одного цвета: так принято. Ведь мамино совершеннолетие, как-никак, пришлось на 1950-е, эпоху, когда популярный семейный доктор Пол Ландес проповедовал, что все взрослые американцы должны вступать в браки, «за исключением больных, инвалидов, увечных, психически неуравновешенных и сумасшедших».
В попытке вернуться в то время и лучше понять отношение к браку, в духе которого воспитывалась моя мать, я заказала в Интернете старый пропагандистский фильм 1950 года под названием «Брак и современная молодежь». Фильм, снятый на деньги аналитической компании «Макгро-Хилл», был основан на опыте и исследованиях профессора Генри А. Боумана, доктора философии и председателя отделения дома и семьи в департаменте семейного образования колледжа Стивене, штат Миссури. Наткнувшись на этот древний артефакт, я подумала: «Вот прикол» – и приготовилась вдоволь посмеяться над кучей дешевой претенциозной послевоенной болтовни о священной природе дома и очага с напомаженными актерами в жемчугах и старомодных галстуках, блаженно созерцающих своих идеальных, примерных детей.
Однако фильм меня удивил. В начале нам показали обычную, скромно одетую молодую пару. Они сидели на скамейке в городском парке и серьезно и тихо что-то обсуждали. Авторитетный мужской голос на заднем плане говорил о том, как сложно и даже страшно молодым парам «в современной Америке» подумывать о браке, учитывая, какая тяжелая нынче жизнь. Города страдают от «трущоб – болезни общества», и все мы живем «в эпоху непостоянства, в период тревоги и смятений, чувствуя постоянную угрозу войны». Экономика переживает кризис, при этом «цены на жилье растут, но покупательная способность не увеличивается». (На экране появляется молодой человек, с понурым видом проходящий мимо офисного здания с вывеской «Нет вакансий».) По статистике, «один из четырех браков заканчивается разводом». Поэтому неудивительно, что парам так трудно решиться на законный брак. «Не трусость заставляет людей сомневаться, – объясняет голос за кадром, – а жестокая реальность».
Я с трудом верила услышанному. Я ожидала увидеть в фильме что угодно, но не «жестокую реальность». Разве не 1950-е годы были «золотым веком» семейных ценностей, когда всё еще главенствовали священные и простые идеалы – брак, семья, работа? Но если верить фильму, для некоторых пар вопрос вступления в брак и в 1950-е был не легче, чем сейчас.
Особое внимание в фильме уделяется истории Филлис и Чеда, недавних молодоженов, которые пытаются свести концы с концами. Когда мы впервые видим Филлис, та стоит на кухне и моет посуду. Голос за кадром сообщает, что каких-то пару лет назад эта самая молодая женщина «проявляла слайды в медико-патологической лаборатории университета, сама зарабатывала на хлеб и жила для себя». Филлис была «карьеристкой», как нам сообщают, имела ученую степень и обожала свою работу. («Быть холостячкой уже не считается позорным, как в те времена, когда наши родители называли таких женщин „старыми девами"».) Далее камера показывает, как Филлис ходит между полок супермаркета, и голос поясняет: «Филлис вышла замуж не потому, что это было необходимо. У нее был выбор. Для современных женщин вроде Филлис брак – дело добровольное. Свобода выбора – вот современная привилегия и современная ответственность». Героиня фильма решила выйти замуж лишь потому, что семья и дети казались ей важнее карьеры. Это было ее решение, и она «не отступилась от него, хотя ей и пришлось принести значительные жертвы».