– У тебя божественно хорошо, – сказал он, – но можно не сомневаться, гены есть гены.
– Убожественно до смешного? – спросила Татьяна, задетая его смехом.
– Ну что ты, просто прелестно. – В закутке, обозначавшем прихожую, Ашот снял свой плащ. – Ты сама подбирала обстановку?
– Конечно.
– Так вот, ты всю дорогу ругала своих родителей, говорила, что вы несовместимые люди – а твой вкус повторяет родительский. Только дизайн вещей сместился на тридцать лет вперед.
– Ну уж ты загнул! – воскликнула Таня, но поняла, что Ашот прав. Ей и самой иногда так казалось. Она лишний раз удивилась, насколько умен Ашот. Что ж, вероятно, пригласив его, она сделала правильный выбор.
– Кстати, мне очень понравились твои родители.
Она не собиралась спорить. За окном была темная ночь, маленькие лампочки-ветки под потолком горели неярко и загадочно. Наступила пора действовать.
– Ну вот и отлично. Я замерзла в этом тонком платье. Сейчас переоденусь, и мы что-нибудь выпьем. У меня есть хорошее вино и шампанское.
Не в планах Татьяны было скрываться. Она столько раз переодевалась при Ашоте в ординаторской, что уходить в ванную просто не было смысла. И она, не скрываясь, а даже с удовольствием демонстрируя свое тело, стянула нарядное платье, сбросила лифчик, надела просторный светло-желтый шерстяной джемпер и джинсы, и от этой перемены вовсе не стала хуже. Наоборот, девушка показалась Ашоту более домашней, теплой, отзывчивой.
"Интересно, зачем она прилагает столько усилий, чтобы меня соблазнить? – подумал он. – Она ведь знает, что очень красивая, и нужно совершенно не иметь гипофиза, чтобы от нее не возбудиться".
Сначала он открыл шампанское. Потом они пили белое вино. Потом по рюмочке коньяку. Потом над одним из диванов взметнулась темно-синяя простыня, туда же прыгнули две подушки, а сверху легло лоскутное модное одеяло.
– Иди ко мне! – Татьяна одним движением распустила густые светлые волосы и протянула к Ашоту нежные руки.
Он с легкостью подхватил Таню на руки. После такого призыва он просто не мог не показать себя мужчиной. Да и зачем сопротивляться? Ему даже казалось, что эта красавица – именно та, с кем он хочет связать свою судьбу.
"Но у армянских девушек нежность проявляется по-другому. Они не такие агрессивные", – заключил Ашот через какое-то время.
Они лежали в постели и курили. Было уже совсем поздно. В груди Ашота разлилась теплая волна нежности к этой холодной и жесткой девушке, которой он, по-видимому, был симпатичен. Иначе зачем она его позвала?
"Она очень одинока, – думал Ашот, – ей хочется завести свой дом, мужа, детей… А вокруг никого подходящего нет". Вероятно, с целью убедить его в том, какая она восхитительная женщина, она и зазвала его к себе домой. Что ж, проделано убедительно. Хоть все и было подстроено, с первого до последнего мгновения, он совсем не в обиде.
Таня, почувствовав, что Ашот смотрит на нее, раскрыла глаза. Спать ей уже не хотелось. Настала решающая минута, сейчас она должна ему все сказать…
– Ты хочешь выйти за меня замуж? – спросил Ашот.
Татьяна опешила.
Вот это да! Что же ему ответить и как поступить? Можно, конечно, соврать и сказать, что влюбилась в него с первого взгляда. Но что это повлечет? Ненужные иллюзии, возможную беременность, которой она никак не желала, и дикую ревность с его стороны. В том, что представители кавказских национальностей ужасно ревнивы, она не сомневалась.
Нет, уж лучше действовать напрямую. По крайней мере, если ничего не выйдет, то и винить будет некого. Но все-таки какие же мужчины идиоты! Неужели они всерьез воображают, что каждой женщине только и нужно, что выйти замуж и засесть дома среди грязных кастрюлек и капризных детей! Какая глупость! Пока женщина молода и здорова, она должна посмотреть мир, попользоваться всеми благами жизни. А уж на старости лет, если не подвернется ничего интересного, зажить в маленьком домике где-нибудь на берегу океана, скажем, на боку старушки Британии, в садике среди роз и разводить собак или кроликов. А лучше всего (если, конечно, муж оставит наследство) раз в год наезжать куда-нибудь в Монте-Карло и играть до самозабвения. Что еще может в старости так волновать кровь, если не игра?
Однако требовалось разрешить ситуацию.
– Да, – сказала Татьяна и повернулась к Ашоту. – Я хочу выйти за тебя замуж, но с одним условием: ты увезешь меня в Америку и, как только я найду себе подходящего миллионера, разведешься со мной.
– Что? – спросил Ашот. Ему показалось, он просто не понял, что она сказала.
Таня повторила. Четко, раздельно.
Ашот помолчал. Потом сказал уже совсем другим голосом:
– Тебе, дорогая, нельзя пить слишком много. Ты начинаешь нести какую-то ерунду!
– Отлично я понимаю, что говорю! – Татьяна почувствовала в его словах отчуждение, но решила идти ва-банк: – Напрягись и ты. Подумай, какая из меня может выйти жена? Я не умею и не люблю готовить, я не люблю детей и не уважаю родителей. Своих родителей я и то не люблю, а чужих, вероятно, просто возненавижу. Но я знаю, что твои родители живут в Америке и ты собираешься к ним уехать и стать гражданином Соединенных Штатов. Так увези меня к ним!
– Зачем же мне тебя к ним везти, – Ашот потряс головой, чтобы сосредоточиться, так как он не понимал Таниной логики, – если ты будешь ненавидеть моих родителей?
– Да я их и видеть не буду! Мы же не будем жить вместе. Как только я получу гражданство, ты со мной сразу же разведешься. Под любым предлогом. И я начну искать себе мужа-миллионера. Это здесь моя красота никому не нужна, а там ценителей женской красоты много.
– Что-то когда я там гостил, особенно не заметил ценителей женской красоты. Все как у нас. Много людей очень толстых, очень примитивных. Мне было там скучно. И я пока еще не решил, уезжать мне или нет.
– Так реши! – заявила Татьяна. – Хуже, чем у нас, быть не может! Я больше не могу выносить, когда какой-нибудь ублюдок мужского пола не только не пропустит в любую дверь, хотя бы в магазин, но еще норовит толкнуть и обозвать шлюхой. Я больше здесь жить не могу. Хоть убей.
– А какой смысл мне на тебе жениться?
– Ну я ведь не буду запрещать тебе, как мужу, пользоваться моей красотой. В любой момент, всегда, пожалуйста. Денег на фиктивный брак у меня нет, а то бы я уже давно отсюда слиняла. Чтобы подцепить какого-нибудь фирмача, тоже нужны деньги, хотя бы на рестораны и дискотеки. И потом, какие дискотеки, когда мне уже двадцать пять стукнуло! И какие, с другой стороны, здесь в России могут быть фирмачи? Все фирмачи или наши евреи, которые раньше уехали, а теперь вернулись, чтобы делать здесь бизнес, или американские неудачники, которых вместо престижной Европы засунули сюда, в российскую задницу. Нет, мне нужны не они. Мне нужен стопроцентный американский миллионер, лучше лет шестидесяти от роду.