– Ну, все! – радостно завершил эвакуацию Вячеслав и окинул прощальным взглядом комнату. – Желаю тебе счастья!
Чтобы граната взорвалась, достаточно дернуть за кольцо. Своей заключительной фразой про счастье Слава сделал нечто подобное. Он и сам не ожидал, что дежурная вежливость вызовет бурю негодования. Лизавета взревела, словно бык, которому помахали красным флагом и дернули за хвост. Стеклянная статуэтка, тяжеленная, как гантель, со свистом полетела в вероломного супруга. Слава обалдело пригнулся и даже начал что-то такое говорить, но Лизавета, страшно оскалившись, ринулась к нему с воплем: «Загрызу!»
Художник – натура трепетная и ранимая. Его легко обмануть, поскольку самая очевидная нелепость в мире его фантазий имеет больше прав на существование, чем суровая правда жизни. В том, что лязгавшая зубами жена его загрызет, Слава не сомневался. Глухо взвизгнув, он заметался по помещению, загораживаясь от Лизаветы сумкой и норовя проскользнуть к двери.
Ксения нервно курила на лестнице, стряхивая пепел в консервную банку на подоконнике. Когда из квартиры донеслись вопли и грохот, она выронила сигарету и уставилась на дверь. На ее губах появилось подобие улыбки.
Когда тебе сорок пять лет, поговорка про ягодку хороша лишь за юбилейным столом под звон бокалов и добродушный гудеж гостей. Женщина покорно кивает, старательно делая вид, будто цифра ее вовсе не пугает, а в голове щелкает калькулятор. Еще чуть-чуть, и уже бабушка. Потом еще чуть-чуть, и уже никакая подтяжка не поможет остаться «в форме». А вскоре – ты рухлядь с букетом вылезших наружу болячек, старая и жалкая. Поэтому, став «ягодкой», Ксения сначала верила, что ей столько, на сколько она себя чувствует. Изводила себя медитациями на тему: «Я самая обаятельная и привлекательная». Спа-салон сделал на ней целое состояние, пластический хирург Иван Альбертович радовался ее визитам, как дитя ведру мороженого, а уверенность в завтрашнем дне все равно улетучивалась, точно газ из бракованного баллона.
Когда Ксения выходила замуж, ей, как и всем, казалось, что это один раз и на всю жизнь. Пока муж строил бизнес на деньги ее отца, все было отлично. Они были вместе в горе и в радости, став не просто супругами, но и друзьями, верными соратниками в борьбе за дело капитализма. Муж в молодости был красивым – белокурым, голубоглазым, стройным. У него была такая улыбка, что у юной Ксюши замирало сердце. С возрастом он заматерел и стал еще лучше. У супруга не было ни пивного животика, ни намечающейся лысины. Даже зубы были все свои – ровные, белые и крепкие, как у хищного животного, привыкшего биться за жизнь клыками. А она с годами начала стареть. Сначала незаметно, потом вдруг резко проступили морщинки, кожа перестала быть свежей… Да мало ли признаков старения может обнаружиться у женщины, даже у той, которая регулярно следит за собой и мотается в спа-салон как на работу! А если встать перед зеркалом и задаться вопросом: «А все ли у меня в порядке?», – то и вовсе закопаешься в обнаруженных дефектах. Муж никогда не давал повода для ревности, однако Ксения решила не рисковать и заняться собой более радикально, с сожалением констатировав, что женщины стареют гораздо раньше мужчин, скукоживаясь, как изюминка. А мужики цветут, пахнут и становятся с годами лучше и качественнее, как хороший коньяк.
Все ее усилия пропали даром, когда в фирме появилась новая сотрудница Леночка. Она была идеальна, как кукла Барби, и при этом имела честно заработанный красный диплом инженера по коммуникациям. Блондинистая грива, модельные ноги от ушей, юность и задор – в ней сочеталось все, чего давно не хватало Ксении. И это «все» было не нарастить, и не отполировать у косметолога, и не пришить у пластического хирурга. Это называлось «молодость».
И Ксения сдалась. Но не сразу. Сначала она пыталась бороться, вдохновленная тем, что супруг хотя бы скрывает свой «производственный роман». Значит, есть надежда, что это лишь временное увлечение. Так думала Ксения, настраивая себя на позитив. Муж филигранно врал, прикрывая интрижку, вел себя достойно и давал шанс на совместную старость. Позднее, вероятно, не без Леночкиной помощи, информация просочилась в фирму. И тогда Ксения сказала свое твердое: «Хватит!» Быть посмешищем для сотрудников она не желала. Муж юлил, бил себя в грудь, клялся и пытался искупить вину. Леночку уволили. Ксения успокоилась, а вскоре узнала, что ее банально обманули, усыпив бдительность. В тот вечер, когда Слава любовался своим отражением в стекле ее джипа, Ксения застукала супруга с Леночкой в гостинице. Это оказалось даже больнее, чем в первый раз. Значит, не сиюминутное увлечение, а обдуманное предательство. Более того, она вдруг осознала, что даже если простит (это стало бы самым целесообразным вариантом развития событий), ничего уже не вернуть и не спасти. Муж уйдет. Если уже не ушел. А в подобных случаях лучше уходить первой. Кто успел, тот и молодец. Ксения успела.
Единственное, что ее беспокоило, это Славина жена. Она понимала, что ее деньги и опыт со связями ничто против чьей-то наивной молодости. Можно убедить разум, но нельзя переть против физиологии. Мужчины всегда выбирали то, что посвежее. Ну, за редким исключением. И только в тех случаях, когда имелся выбор. Разумеется, где-то существовали примерные супруги, прожившие душа в душу и не глазевшие по сторонам. Если Лиза поведет себя правильно, то Ксения потеряет свой последний шанс на счастье.
Но, судя по визгу и топоту, Лиза с правильной тактикой возвращения блудных супругов была незнакома.
– Идиотка чокнутая! Психопатка!
Из квартиры вывалился взвинченный Слава. Следом за ним выскочила растрепанная девица и смачно пнула его остроносой туфелькой по голени. Слава взвыл и скрючился, продолжая выкрикивать яркие и хлесткие эпитеты. А девица была очень хороша. Особенно в гневе. Здоровая, породистая, эффектная, с разметавшимися волосами и длинными ногами, которыми она весьма ловко лягала супруга. Ксения проворно сбежала вниз, порадовавшись, что ждала кавалера на площадке ниже, а не выше. Иначе могла огрести за присвоение чужого мужика. Не хватало еще подраться с этой лошадью! Правда, «лошадь» все же погналась за ними и, если бы не каблуки, могла и помять более удачливую соперницу. Но между этажами она грохнулась и сильно отстала.
«Какие мужики идиоты! – размышляла Ксения, когда они уже мчались в машине домой. Руки у нее подрагивали, волнение отступало, но радости пока не было. Слава сидел рядом, оскорбленно бубнил и размахивал руками, вспоминая происшествие. – Такая красотка, а он ушел ко мне. И ведь не потому, что я лучше ее объективно. Просто ушел. Потому что я лучше… субъективно».
Это ее удовлетворило. Хорошо, что они такие глупые, эти мужики…
Народ на остановке волновался и строил предположения. Трамвай опаздывал совсем уж неприлично. Вероятно, его замело где-то на подходах. Или он примерз к рельсам. Февраль выдался снежным и морозным, и любой природный катаклизм воспринимался как должное. Ожидающих заметало снегом. Рита замерзла так, что у нее даже мозг работал с перебоями. Люди, словно пингвины, жались друг к другу.
– Да уж, – произнес озабоченный женский голос у Маргариты за спиной. – Я так к клиентке опоздаю. Вот ужас-то. У человека свадьба, мне там с волосами часа два-три работать, а я застряла. И денег – кот наплакал. Хоть бы скооперироваться с кем-нибудь, тогда можно на попутке доехать. Хотя тут так все замело, что попутным будет только трактор или снегоуборочная машина.