– Свинья неблагодарная, – облегченно вздохнула Вика и ткнула Надежду в спину. – Я к тебе со всей душой, а ты вместо «спасибо» хамишь доброй тете.
– Если добрая тетя еще раз вот так мне в душу влезет, пусть даже с добрыми намерениями, я ей отомщу. – Голос Нади был на удивление тверд.
– Добрыми намерениями вымощена дорога в ад. А как ты отомстишь? Просто интересно, чтобы подготовиться и занять круговую оборону.
– А что, ангел ты мой хранитель, ты еще планируешь что-нибудь учудить? – Надя резко затормозила, схватив подругу за рукав. – Я вот тогда позвоню твоему супругу и буду вас мирить. Потому что я лично считаю: вы замечательная пара и лучше воссоединиться, чем прозябать в одиночестве. Особенно тебе. По физиологическим причинам.
– Я тебя убью тогда, – абсолютно серьезно сообщила Красовская.
– Зато побудешь в моей шкуре. А то больно активная стала.
– Ну, ладно, не ворчи, – просюсюкала Вика. – Давай целоваться.
Бегущий мимо официант скользнул по ним ополоумевшим взглядом и чуть не снес пожарный ящик, торчавший из стены.
– Чеши по своим делам, вьюноша, – снисходительно махнула дланью Красовская. – Нам свидетели не нужны.
Тот послушно побежал, пару раз оглянувшись. Вероятно, надеялся подсмотреть еще что-нибудь.
– Да я так местной звездой стану, – мрачно констатировала Надя, неприязненно глядя вслед любопытному парню.
– А ты звезди поменьше, и никаких проблем не будет. Спасибо будешь говорить?
– Я авансы больше не раздаю, – серьезно сказала бывшая девочка-ромашка. – Сначала надо посмотреть, что из этого получится. Если выгорит, с меня бутылка.
– Ну, ты мне еще дров наколоть и воды принести пообещай, – развеселилась Вика. – Нет уж. Ведешь меня на мужской стриптиз.
– Спятить можно, – ахнула Надя. Ромашка, конечно, бывшая, но еще, видимо, не до такой степени. – Ну и замашки у вас, барышня.
– Иди работай, звезда, – хлопнула младшую подругу по спине Красовская. – А то твой «месяц» небось уже все очочки проглядел, тебя искавши.
Никакой особой радости при виде Нади шеф не проявил. Сдержанно кивнув через стекло «аквариума», он углубился в бумаги.
«Ишь ты!» – Надюша с обидой отвернулась. Ей вдруг до слез стало горько и жалко себя. Весь день она, ненавидя собственную навязчивость, полдня старательно попадалась Рельке под ноги: курсировала мимо кабинета, выскакивала в общий коридор одновременно с ним, в общем, вела себя безобразно с точки зрения соблюдения женской чести и достоинства.
«Просто мне надо понять, что это такое вчера было», – оправдывалась Надежда сама перед собой. Впрочем, без особого успеха. К концу дня шеф в ее глазах оброс достоинствами, как медведь гризли – шерстью. Надя уже жалела, что не проявила к Рельке должного внимания, не сделала накануне в его сторону ни одного реверанса и не поняла сразу, какое счастье было в ее руках. Просто старуха, зажарившая золотую рыбку!
Оказалось, что улыбается шеф обаятельно, пахнет удивительно приятной туалетной водой и лицо у него милое, интеллигентное и усталое. А какой у него голос! Мужественный, глубокий, уверенный…
К вечеру душевное томление переполнило Надю настолько, что Рельке казался уже лучшим мужчиной на свете и все мысли текли только в его сторону.
Пересилив себя, Надя заглянула в кабинет попрощаться, стараясь не смотреть ни на Рельке, ни на настроивших локаторы сотрудников. Пожилая администраторша отдела бронирования, Анна Филипповна, даже вытянула жилистую шею, дабы ничего не упустить.
– Надьюша, – заулыбался шеф и озабоченно спросил: – Я прав?
– Прав, – она улыбнулась в ответ.
– Сегодня есть?
– Есть сегодня?
Надя сострила, растерявшись от смущения, но он не понял и на всякий случай перешел на немецкий:
– Ты поужинаешь со мной? Вчера было вкусно? Твоя мама все съела?
Решив опустить подробности про маму и отогнав подальше светлый образ Татьяны Павловны, язвительно клеймящей позором переданные ей дары, Надюша кивнула.
В ресторане Ивальд снова подробно рассказывал про себя, ждал сдачу и требовал завернуть продукты навынос. Снова было стыдно, снова напрягало ожидание прощания, и Надя снова осталась с пакетом у подъезда. Помахав рукой, Рельке уехал.
Назвать его Ивальдом Надюша так и не решилась, зато совместные ужины начинали становиться системой. Это не могло не радовать.
Надежда старательно шумела в прихожей, чтобы случайно не застукать родительницу с другом. Хорошо бы, если бы они уже спали. Не придется объясняться с мамой по поводу анкеты. Хотя при Анатолии Викторовиче она может и постесняться поднимать тему, компрометирующую ее мудрость и дальновидность.
Татьяна Павловна не спала. Она величаво приплыла на кухню и строго спросила:
– Что ты планируешь на Новый год?
– В смысле?
– В прямом. Куда ты пойдешь? Какой еще может быть смысл?
– Нормальная постановка вопроса, – усмехнулась Надя. Формулировка «куда пойдешь» подразумевала, что она должна все же куда-то пойти, а не остаться дома. – Никуда я не собиралась.
– А ты соберись, – ласково предложила мама и пояснила мысль: – Мы хотим пригласить маму Толика.
– Бабулю? – хихикнула Надежда. – Старую мегеру, которая кукует в одиночестве в отдельной квартире, пока мы тут топчемся друг у друга на голове. Может, лучше вы к ней?
– Не лучше. Здесь я на своей территории, а оттуда меня могут выпереть прямо в новогодний сугроб. Хотя там такая мама, что она меня и из собственной квартиры может шугануть.
– Ну, вы нашли друг друга, – ухмыльнулась Надя. – Только я-то чем помешаю? Буду в группе поддержки.
– Пока что я предпочла бы тебя припрятать.
– Как туза в рукаве или как позор семьи? – лукаво прищурилась Надя. Ей становилось все приятнее давать отпор маме.
– Еще не решила. И вообще девице твоего возраста грех сидеть в Новый год дома. Иди погуляй, салют посмотри…
– Ага! «На санках покатайся и в снежки поиграй». Спасибо, мама.
– Всегда пожалуйста.
С этими словами Татьяна Павловна удалилась почивать, обозначив окончание дискуссии.
Отель сотрясала предпраздничная лихорадка. Сотрудники готовились к корпоративной пьянке.
Надя волновалась вместе со всеми. Совершенно непонятно было, что надеть и идти ли вообще, так как все норовили поменяться сменой. Работать в столь знаменательный день народ не желал. Но график был утвержден еще в начале месяца, когда о дате торжества никто не знал. Надя по удивительному стечению обстоятельств работала в день корпоратива именно в первую смену, то есть вечером легко могла идти на бал. Менее везучие коллеги сулили ей золотые горы, лишь бы подменила.