Как отрадно было сейчас увидеть его живым и здоровым!
Уилл приветливо хлопнул Брайана по плечу и спросил:
— Где это ты провел всю ночь? Признаюсь, я уже боялся, что тебя прикончили грабители.
— Мне пришлось пережидать грозу, — кратко отозвался Брайан и с беспокойством спросил; — Кто-нибудь из грабителей пойман?
— Нет, но давай поговорим об этом по дороге. Пойдем, друг — произнес Уильям, дружески обхватил Брайана за плечи и указал на замок. — Ты вымоешь ноги в горячей воде и расскажешь мне, почему один из самых известных рыцарей-христиан явился в замок без сапог, плаща и коня!
Брайан осторожно ступил на пораненную ногу и вопросительно уставился на Уильяма.
— Значит, никого из воров так и не нашли? — резко осведомился он.
— Никого, но их внезапное исчезновение уже раскрыто. В замке есть подземный ход, выходящий к деревне. Те, кто жил в замке до того, как появились мы, клянутся, что не знали о существовании хода. У нас нет причин им не верить. Но, похоже, грабители ускользнули от нас и от тебя?
Брайан задержался с ответом. Прищурив глаза, он взглянул на полуденное солнце, перевел взгляд на замок и спросил:
— Уильям, тебе известно что-нибудь о герцогстве под названием Монтуа?
Удивленный таким вопросом, Уильям остановился и повернулся, испытующе глядя на Брайана.
— Монтуа? — наконец переспросил он. — Конечно, я его знаю.
— В самом деле?
Уильям был поражен раздражением в голосе Стеда.
— Монтуа отсюда совсем недалеко — день езды, если ничто не помешает.
— Проклятие! — пробормотал Стед.
— Но в чем дело? — спросил Уильям.
— Так, ни в чем, — уклонился от ответа Брайан и тут же раздраженно добавил: — Но почему я никогда не слышал об этом чертовом месте?
Уильям пожал плечами:
— Герцогство невелико, через него редко проходят войска, оно считается нейтральной территорией с тех пор, как умер старый герцог. Генрих решил так, и Филипп с Ричардом согласились с его желанием.
Брайан уставился на друга.
— С тех пор как умер старый герцог… — медленно повторил он. — Кто же правит герцогством сейчас? И если оно так мало, откуда ты о нем знаешь?
— Им управляет молодая герцогиня, дочь старика Уилла. А известно мне об этом потому, что я много раз сопровождал туда Генриха.
— Генриха?
— Черт побери! Стед, ты начинаешь походить на одного из тех попугаев, что продают на базарах в Святой Земле. Да, я много раз бывал в Монтуа вместе с Генрихом.
— Тогда почему я там не бывал? — резко возразил Брайан. Уильям Маршалл нахмурился, подумал и пожал плечами.
— В прошлом году, когда мы отправились туда, ты вернулся в Англию, чтобы уладить дела Генриха с архиепископом. Годом раньше ты куда-то сопровождал принца Джона. А еще раньше…
Брайан поднял руку.
— Ну хватит, хватит, Маршалл! Я хорошо понял твою мысль. — Он хмуро уставился на замок, и Уильям поспешил спросить:
— Но зачем ты расспрашиваешь обо всем этом, Стед?
Стед обернулся к нему; его обычно сдержанное лицо отражало гнев и недоверчивое смущение.
— Эта герцогиня… как ее зовут?
— Элиза, леди Элиза де Буа.
— Дьявол! — выпалил Брайан. — Уильям, ты не мог бы описать, как выглядит эта леди?
— Элиза? — на лице Маршалла появилась широкая улыбка. — Она очаровательна, прелестна, как восход солнца, и…
— Умоляю, воздержись от поэтических сравнений! — простонал Брайан.
— Хорошо… — Уильям сделал паузу и задумался. — Это высокая женщина, стройная, хорошо сложенная. У нее глаза оттенка морской воды — нечто среднее между синим и зеленым цветами. А волосы… точнее всего — закатного цвета: не золотистые, не рыжие, а опять-таки неопределенного оттенка, среднего между ними. Ее голос нежен, как песня жаворонка…
— О, черт побери, так и есть! — яростно перебил его Брайан хриплым голосом. — А визжит она, как взбесившийся павлин!
Маршалл застыл в изумлении.
— Элиза? Но ты только что говорил мне…
— Прошлым вечером я повстречался с твоей «очаровательной» повелительницей Монтуа, — сухо ответил Брайан. — У нее кошачьи когти и змеиный язык. И она так же беспомощна, как паук «черная вдова»…
— Постой! Дружище, как ты мог встретиться с Элизой, когда уехал из замка, чтобы догнать вора…
— Этим вором и была «очаровательная» леди Элиза.
— Элиза? Этому я не верю! Монтуа — маленькое, но очень богатое герцогство. Его земли славятся плодородием, коровы и овцы жиреют на лугах день ото дня, а старый герцог привез из крестового похода целое сокровище — пропасть золота, драгоценных камней и слоновой кости!
— Мне жаль разочаровывать тебя, друг, но эта леди обокрала короля.
— В самом деле? — изумленно переспросил Маршалл.
— Я хочу, чтобы эти слова остались между нами, — внезапно помрачнев, добавил Брайан, — ибо мне бы не хотелось, чтобы ее казнили. Да, она взяла сапфировое кольцо, которое Генрих носил на мизинце. Я знаю, это кольцо было на нем прошлым вечером.
— Сапфир… — пробормотал потрясенный Маршалл. В глубоком раздумье он почесал в затылке и потряс головой. — На мой взгляд, это бессмыслица. Но насчет сапфира ты прав — Генрих всегда носил его. Однако Элиза де Буа не нуждается в той сумме, которую она могла бы выручить за кольцо, будь она даже значительной.
— Может, у нее были сообщники? Может, она увела погоню, отвлекая ее от остальных?
— Элиза? Сомневаюсь. Но я рад, что ты не привез ее, ибо тебе могли поверить другие, а я не могу признать того, что она виновна.
— Насколько хорошо ты знаком с этой женщиной? — спросил Брайан, досадуя на то, что Уильям был явно очарован объектом его ненависти, особенно потому, что очаровать Маршалла было не так-то просто. Он постоянно выступал на турнирах и воевал, довольствовался услугами любой женщины, желающей разделить с ним ложе, и редко тратил время на ухаживания. Король пообещал ему в жены Изабель де Клер, судя по слухам, самую прелестную и богатую из наследниц, но даже о своей будущей жене Маршалл не говорил с таким пылом.
Маршалл пожал плечами:
— Я знаком с ней хорошо, но не слишком. Генрих посещал Монтуа раз в год почти двадцать лет подряд…
— Двадцать лет!
— Ты забыл, — рассмеялся Маршалл, — что я начал служить Генриху на десять лет раньше тебя, сэр Стед. Да, раз в год я сопровождал Генриха в Монтуа — с тех пор как поступил на службу. Он рассказывал мне, что начал совершать такие поездки за несколько лет до того, вот я и посчитал, что они продолжались не менее двадцати лет.